- По вашему... - подтвердил Шмель. - Атаман просил, чтобы вы вышли к нему. Посоветоваться они хотят, кого раньше в городке сломать, чтобы не бежали или, еще хуже, не встретили пулеметом...
- Это мы сейчас, - засуетился хозяин. - Это мы быстро... Радость какая, господи, ты услышал наши молитвы! - Он бросился к крыльцу и появился через несколько минут одетым и обутым.
Длугопольский слез с коня и обнялся с Семеном Калистратовичем. Знали давно, когда атаман еще не думал, куда заведут его жизненные заблуждение, учился в гимназии и жил с отцом. Тот держал в Житомире постоялый двор, на воротах которого самодеятельный художник по заказу хозяина вывел ядовитой оранжевой краской: "Отель тута". Увидев эту несуразную надпись, гимназист Николай схватился за голову, и отец только посмеялся над ним: то ничего, что не очень грамотно, зато понятно и далеко видно, а реклама в коммерции никогда не помешает.
Семен Калистратович, наезжая в Житомир, останавливался только у Длугопольских - о нем и вспомнил Николай Константинович, когда пришлось бежать от Котовского: нашел временное пристанище именно в Краснополье.
- Заждались, - радостно и возбужденно сказал Семен Калистратович. - А я уже думал, что вы, уважаемый, забыли о нас.
- Старые хлеб - соль никогда не забываются, - уверенно заявил Длугопольский, хотя сам чуть верил в это. - Всегда помнить, как вы, бросив все, везли нас с Владимиром Антоновичем в Карповке.
- Что поделаешь, у нас председатель, сами знаете, хитрый, как лис, и все вынюхивает. Но в Карповцах вам было хорошо?
- Вашими заботами, Семен Калистратович.
- Значит, хорошо... А что с Владимиром Антоновичем?
- Не узнали?- Перегнулся с коня Грунтенко.
- Боже мой, и вы, сударь... Какое изысканное общество, я не нахожу слов...
- Не надо слов, - не совсем вежливо прервал его Длугопольский. - Поговорим после, а теперь проведите моих ребят к голове. Чтобы взять его врасплох. А разных там активистов, на ваше усмотрение.
- Сделаем, - засуетился Семен Калистратович, - все уладим так, чтобы комар носа не подточит. Радость - то какая! - Торжественно поднял руки. - Благотворители вы наши!
- Не теряйте времени, - прервал его Грунтенко. - Давай, Никита, ты и еще пятеро ребят, не упустите председателя, и, смотрите, без шума.
Ребята подсадили Семена Калистратовича на коня за Никитой, и старик вывел на темную змеевидную улицу. Здесь спешились и осторожно окружили хату под гонтом - стояла она посреди ухоженного сада, окна тускло сверкали под лунным светом.
Семен Калистратович на цыпочках сделал несколько шагов от сиреневых кустов к крыльцу, потрогал дверь, оглянулся на Шмеля и показал, что замкнуто. Никита догнал его, прошептал:
- Как-то бы обмануть его... Наверное, имеет винтарь или наган - живым не дастся.
- Попробуем... - Семен Калистратович приказал Шмелю и еще одному парню прижаться у дверей, сам постучал пальцами в окно, подождал немного, постучал еще раз и, увидев, как качнулась занавеска, спросил:
- Это ты, Петр Власович ? - Что нужно ?
- Это я, Соловко Семен Калистратович. Выйди - ка, председатель, на волю.
- Для чего? Сплю я, приходи завтра.
- Насущное дело, председатель, срочное сообщение из губернии и просили прийти на почту.
- А почему почтальон сам ко мне не подскочил?
Семен Калистратович запнулся на мгновение, но тут нашелся:
- Подвернул ногу Захар, так на ровном месте шел и подвернул. Так попросил меня, я мимо почты от кума возвращался к тебе, Власович, добежать.
- Какие могут быть сообщения ночью? Телеграфа еще не имеем...
- Мое дело, Власович, телятина, - обиженно сказал Семен Калистратович, - передал и иди дальше. Сами с вашими губерниями разбирайтесь. А я так понял: человек тебя на почте из Житомира ждет, с губисполкома, кажется. Может, и неправильно я думаю, прости, председатель, время позднее, я домой... - Он повернулся и шагнул от дома, но председатель задержал его.
- Кто-то из губернии... - Пробормотал недовольно, но, видно, поверил. - Бродят по ночам, людям спать не дают. Жди, я сейчас...
Семен Калистратович остановился, напрягся в ожидании, застыл, будто окаменел. Оглянулся только к двери, чтобы увидеть, как будут ненавистного Брыля брать.
Председатель действительно ничего не заподозрил, ибо вышел беззаботно, подставив спину Шмелю. Никита не мог не воспользоваться этим, ловко ударил рукояткой нагана в затылок, председатель зашатался, а второй казак навалился. Вдвоем с Никитой они связали глыбе руки и бросили на землю.
Семен Калистратович склонился над председателем, увидел в тусклом лунном свете, как тот открыл глаза, очнувшись. Почти умильно погладил Брыля по плохо гладко выбритой щеке, сказал ласково: