— Какой ты… — нахмурилась рыжая девушка с пухлыми губками. — Наглый.
— Увы, но это больше относится к вам, — отозвался я, наматывая лапшу на вилку. — Вы настолько много возомнили о себе, что уже в первый день обучения пытаетесь установить свои правила.
— Послушайте, ребята, — поднесла салфеточку ко рту брюнетка с утончённым личиком. — Константин здесь сидит не только потому, что ему тут нравится. Я думаю, он провоцирует нас на конфликт. Хочет изучить детальнее каждого, чтобы в случае чего знать наши способности. А когда набьём ему морду, побежит жаловаться старшим. Я права, господин Шагайн?
Это было близко. Нет, не теория. Сам стиль поведения брюнетки. Признать честно, я даже обомлел. Марья Болконская была первая умная девочка, которая пыталась предсказывать некоторые мои шаги наперёд, но эта… брюнетка. Думаю, она так же хороша, как Марья, но только ещё и одарённая.
— Ты права, я вас изучаю. Вы мне интересны. Все до единого, — отозвался я спустя полминуты задумчивого молчания. — Вот только права ты далеко не во всём.
— И в чём же я не права? — захлопала она глазами.
— Едва ли вам удастся «набить мне морду», — шумно отпил я газировки. — Но даже если вы попытаетесь, я всё ещё буду в вас разочарован. Да, вы ведёте себя согласно уставу, но… ваше стремление подчеркнуть свою исключительность вызывает лишь огорчение. Вы пытаетесь прогнать меня только потому, что я не одарён. Задумайтесь.
— Позволь мне пояснить. Этому есть веская причина, — парень в очках взял слово. — Такие как ты не могут считать себя равными нам. И это не только из-за наличия Дара. Проблема в том, что тебя пустят на Дозор только после десятка лет обучения, а максимум твой — стоять в тылу и защищать границу. Мы же выходим на Дозор куда раньше. И если выходим, то сражаемся на передовой. Нам попросту оскорбительно отпускаться до уровня тыловиков и делать вид, что мы «простой люд».
— К тому же, в будущем мы будем командовать такими как ты, — добавила брюнетка, пожимая плечами. — Поэтому строить с подчинёнными дружбу и даже просто разговаривать — запрещено. Но ты всегда можешь красиво разговаривать и вести себя «круто» за столиком неодарённых. Они, может, и будут только рады. А нам такие «знакомства» не нужны.
Я вздохнул, глядя на свою пустую тарелку.
— Увы, но я уже поел. До встречи, — переложив посуду на поднос, я поднялся на ноги.
— До встречи? — удивилась брюнетка. — Ты и впрямь после сказанного собираешься есть именно здесь? За нашим столиком? Только потому, что он у окошка?
— Ага.
Стоило мне сделать шаг, как фигура одного из младших офицеров одёрнула меня словами:
— Господин Шагайн, к вам важное поручение.
Я развернулся, на этот раз вместе с одарёнными. Ребята тоже удивились внезапному появлению младшего офицера. Он склонился в поясном поклоне, приветствуя меня.
— В чём дело? — спросил я.
— Завтра вас ожидают в третьем учебном корпусе, господин Шагайн, — подал он голос. — Ваши комплекты холодного оружия для ближнего и дальнего боя готовы к выдаче. Вы можете принять экипировку в любое время завтрашнего дня.
— Спасибо, — я кивнул младшему офицеру и снова повернулся лицом к кухонной зоне.
— Экипи… подожди! — рыженькая махнула рукой, в третий раз одёргивая меня. — Кость.
— Да? — я обернулся.
— Экипировку выдают непосредственно перед походом в Дозор. Что происходит?
Я усмехнулся, качая головой.
— Через два месяца начинается Дозор господина Шагайна, — пояснил младший офицер. — Он выступит в роли главнокомандующего отрядом из пяти воинов шестого ранга.
Одарённые переглянулись с диким изумлением в глазах.
— Вы серьёзно? — парень в очках смотрел на младшего офицера. — Он?.. Кто в здравом уме мог такое предложить?
— Девятый столп Российской Империи, господин, — отозвался младший офицер. — Аристарх Оболенский. Я прибыл сюда по его личной просьбе.
Глаза ребят раскрылись шире. Я снова развернулся. Покачал головой.
— В общем, до встречи.
Больше разговоров не последовало. Оставив застывших в изумлении новобранцев переглядываться, я убрал поднос и вышел из помещения.
Признать честно, они и впрямь удивили меня своим сверхвысоким чувством собственного превосходства. На Триаде главнокомандующих выбирали сами воины, и потому слушали приказы и выполняли их беспрекословно. Здесь же… всё было иначе.
Сильные не входили в контакт со слабыми только потому, что боялись отправлять на верную смерть своих знакомых.