— Хороша рыба, жирна, — сказал боярин Лют, вытирая липкие пальцы об рушник. — Но костиста.
— Соли можно поменьше, — задумчиво сказал Звонимир, но тут же взял еще кусок и начал его сосредоточенно смаковать, — а трав душистых побольше. И перца! Вкусно! И под настойку хорошо пошла.
— Сделали все, как ты сказал, государь! — Вышата преданно смотрел на Само, светясь восторгом. — Рыба эта мусорная. Ее фризы и саксы ни во что ставят. Ежели в сети попадает, горем великим считают. Дрянь дрянью на вкус эта рыба. А как мы ее выпотрошили, жабры вынули и прямо на том сейнере в бочке засолили, так совсем другое дело стало. И стоять она будет долго, хоть всю зиму.
— Не стерлядь, конечно, — задумчиво сказал Лют. — Но легион и людей на стройке кормить — самое то! Сколько сможете такой рыбы поставить?
— Да сколько хочешь, боярин, — усмехнулся Вышата. — Море — оно же бездонное. Только кидай сети. Особенно такие, как государь велел сплести, в виде кошеля. Мы таких уловов на реке и не видали никогда. Полсотни вот таких вот бочонков за один заход взяли. Германцы местные на утлых лодчонках в море ходят, а у нас хеландий ромейский, а на нем цельная мануфактура. Я, государь, с твоего позволения, острова на реке Лабе под себя взял. Там все равно не живет никто. Думаю там еще один острог возвести, только из камня. И склады туда перенести нужно.
— Саксы озоруют? — прищурился князь. — Опасаешься чего?
— Есть немного, — признался Вышата. — Только не саксы, а бодричи с лютичами, государь. Стали они из мелких племен в большие сбиваться, навроде сербов. И начинают соседей на зуб пробовать. Гамбург — город богатый, и даны туда добычу везут. Это все знают. Чую я, скоро быть войне.
— Мы займемся этим, — задумчиво кивнул князь. — С сербами у нас мир и торговля. Ляхи только дуркуют иногда, но мы их каждый год в чувство приводим. Лютичи тоже иногда набеги делают, приходится гонять. А вот если на севере все племена в кулак соберутся, то они большую силу возьмут. Нам ни к чему это. Сам-то что думаешь?
— Надо с племени глинян начать, — невесело усмехнулся Вышата. — Прибыслав, наш верный друг и союзник — самый главный заводила и есть. Князем на севере стать хочет. Он на дружбе с нами разжирел без меры, да еще и добыча из Кельна у него богатая осталась. Пиры дает, подарки знатным людям дарит, не к добру это. Крылья за спиной у владыки глинян выросли, государь. Так взлетел, что землю под собой не чует. Уже и позабыл, как до холодов босой ходил и в курной избе дым глотал.
— Мысли есть? — спросил князь.
— Есть мысли, как не быть, — вздохнул Вышата. — Думается мне, надо последить, с нем он еще дела ведет. Уж больно смотреть он на меня стал высокомерно. Как будто я место пустое. Непонятно мне это, княже.
В то же время. Константинополь.
Шум гигантского города придавил словен до самой земли. Они не могли и представить себе такого многолюдства. Воины Тайного Приказа беспомощно крутили головами по сторонам, не понимая, как тут вообще можно кого-то найти. Только Коста был здесь, как рыба в воде, и стрекоча, словно сорока, рассказывал, рассказывал, рассказывал… У воинов даже голова кругом пошла.
— Хозяин! — потянул его Коста за рукав и ткнул рукой. — Вон лавка, где одежду продают. Нам туда.
— Зачем мне туда? — удивился Вацлав. — У меня одежа есть. Мне туда не надо.
— Тебе не надо, а мне надо, — рассудительно сказал мальчишка. — Ты же не хочешь, чтобы твой слуга как последний оборванец выглядел? Может и стража схватить. Тут бродяг не сильно жалуют, особенно в богатых районах.
— Ну, пошли, — вздохнул Вацлав, признавая правоту мальчишки. Тот и, впрямь, выглядел на редкость подозрительно.
Через четверть часа ругани, божбы, лести и заламывания рук была куплена туника из грубой шерсти и штаны чуть ниже колен. Торговался сам мальчишка, а словене лишь дивились, сколько сил и упорства нужно здесь приложить, чтобы купить себе простую рубаху. Коста теперь был похож не на уличного воришку, а на сына какого-нибудь бондаря или горшечника, который с горстью меди в кулаке выбрался на городской рынок. Паренек был не промах, и местную жизнь знал хорошо, а потому воины Тайного Приказа, не сговариваясь, приняли его как своего. Пользы от ушлого мальчишки и, впрямь, было много. Именно он отвел их в харчевню, после посещения которой они не сядут на неделю в кусты. Именно он показал им, где ходить можно, а где — нет, потому что даже тесаки на поясе не спасут тебя от грабежа. Местное отребье, видя богатую добычу, могло просто забросать заплутавших купцов камнями и, ткнув походя ножом, раздеть до нитки.