— Как же ты посмел обмануть меня? — сказала, наконец, Мартина. Она едва могла говорить от гнева. — Как ты посмел утаить такое?
— А где бы я сейчас был, если бы признался? — невесело усмехнулся Стефан. Ему уже было на все плевать. Его жизнь закончилась. Подумаешь, он дерзит самой императрице. — В клетке сидел бы до конца жизни? Я верно служил империи, а не своему брату. Вам известны мои заслуги, кирия.
— Ты все перечеркнул их только что, — ледяным тоном сказала Мартина. — У тебя больше нет никаких заслуг.
— Тогда, раз уж я лишен вашей милости, отправьте меня к палачу, госпожа, — с непроницаемым лицом произнес Стефан. — Не стоит затягивать неизбежное.
— Чтобы лишиться из-за минуты удовольствия еще парочки провинций? — взвизгнула императрица, а ее лицо исказилось так, что стало почти уродливым. Мартина от постигшего ее удара как будто постарела лет на десять. — Мы уже потеряли Истрию, и теперь гадаем, чем нам еще придется платить. Твой брат такой же ненормальный, как и ты. Он будет мстить за тебя, в этом нет никаких сомнений.
— Тогда что же со мной будет? — изумился Стефан, перед которым забрезжила робкая надежда. А ведь он уже не надеялся остаться в живых. Его проступок — измена! Измена без малейшего изъятия.
— Ты поедешь в ссылку, — жестко сказала императрица. — Скажи спасибо патрикию Александру, это он вымолил тебе жизнь. Надо же, никогда бы не подумала. Ведь он ненавидит тебя. Я хорошо подумаю, куда именно тебя отправить.
— Отправьте меня в Палестину, госпожа, — посмотрел ей в глаза Стефан. — Я даже не знаю, есть ли сейчас место хуже.
— Почему именно в Палестину? — совершенно растерялась императрица, которая снова проглотила явную дерзость. Стефану уже было плевать, его все равно не станут казнить.
— Именно оттуда придет самая страшная опасность для Империи, — пояснил Стефан. — Ждать осталось совсем недолго. Мой брат колдун, кирия, и он никогда не ошибается в подобных вещах. Арабы пойдут войной, а я снова смогу помочь нашему государству. В конце концов, меня долгие годы растили именно для этого, и ничего другого я делать не умею. Ведь я слуга императора.
— Боже милостивый, как же я выпутаюсь из этого всего? — простонала Мартина, обхватив руками голову. — Феодор уже докладывает обо всем василевсу.
Она закричала, едва сдерживая бессильные слезы.
— Убирайся с глаз моих, негодяй! Пошел прочь!
— Прощайте, госпожа! — Стефан выкатился из ее покоев прямо в объятия стражи, взявшей его под руки. Отчаянная мысль билась в его голове. Кольцо! Она не стала забирать у него свое кольцо! И на пытку она его тоже не отдала. А ведь императрица даже в гневе не делала подобных ошибок. Она для этого была слишком умна.
Глава 24
Старец Радомир собирался в город. Он уже надел теплый плащ из ромейского сукна с меховым подбоем и рукавами по местной моде. Новгородские плащи, что застегивались на костяные пуговицы, оказались на диво удобны. Старец, которого суеверная княгиня засыпала серебром, ни в чем себе не отказывал, а потому плащ был необыкновенно хорош. У него раньше ничего подобного не было.
Что ж, пора…То, чего он так долго ждал, началось, а значит, его место у капища. К нему только что прибежал гонец от больших людей. Сказал, что князь при смерти, княгиню того и гляди казнят, а за юными княжичами уже пошли. Узнали, где их прячут. Надо поднимать народ, все только его и ждут. Людское море — оно такое. Глупое, бестолковое, но безмерно могучее, если направить его волны в нужную сторону. Эти волны любую твердыню смоют. А Радомир знал совершенно точно, в какую сторону его нужно направить и как именно это сделать. Десяток бойцов ждал его снаружи, еще три десятка — в посаде, а полная сотня пошла резать княжат и скоро вернется. Городская стража не выдержит удара. Верные люди, что остались за стенами, откроют ворота, и тогда…
За дверью завозились, там раздались короткие вскрики и удары. Радомир похолодел. Он застыл, прислушиваясь к шуму за стеной. Дверь его дома отворилась, и в избу вошел молодой плечистый парень с короткой бородкой. Он с нехорошей усмешкой посмотрел на волхва.
— Далеко собрался, дерьма кусок? — ласково спросил он.
— Ты кто таков? — недрогнувшим голосом спросил старец. — Я великий волхв Радомир. Прокляну! Стылую лихоманку нашлю на тебя, нечестивец! А ну, дай дорогу!
— Я Вацлав Драгомирович, пес государев, — абсолютно серьезно ответил гость, — и ты меня не проклянешь, сволочь. Просто не успеешь.