Это не Табло в прямом смысле слова. Это — сфера. Земля. Эфирное, как плавающее облако, и, в данный момент, относительно маленькое — приблизительно четыре фута[6] в диаметре. Я гляжу на массу мерцающих синих точек, танцующих по поверхности Табло, как светлячки. Человечество. Белые огни небожителей движутся среди них, но меня интересуют красные. Я отступаю на шаг и прошу Табло увеличиться в размерах для лучшей детализации. Оно мгновенно увеличивается в размерах, и теперь его диаметр с полмили [7] .
— Габриэль, — произносит голос.
Не оборачиваясь, я кружу по Табло. Просмотр занимает несколько минут, и мое внимание останавливается на Флорида-Кис [8] . В пределах мили[9] от бунгало нет никаких красных огней. Я уверен, что демоны рыщут, но они еще не нашли ее. Сейчас Фрэнни в безопасности.
— Спасибо, что помогла мне на взлетно-посадочной полосе, — говорю я, наконец.
Селин подходит ко мне, когда я тянусь вперед и касаюсь синего огонька, определяющего Фрэнни.
— Пожалуйста, — отвечает она, слегка кивнув, и рыжие завитки ее волос подпрыгивают в такт движениям. — Думаю, тебе будет интересно узнать местонахождение Мархосиаса.
Мой взгляд скользит от Табло к Селин. Она сворачивает крылья позади тонкого тела и указывает длинным пальцем на красный сигнальный огонек к северу от Бостона.
Я вращаю Табло и просматриваю область белых огней.
— Кто остался присматривать за семьей Фрэнни?
Она съеживается.
— Ты не отдавал распоряжения…
Потому что надеялся, что наш отъезд отвлечет их.
— Кто свободен?
Селин взмахивает рукой над Табло, и несколько белых огоньков вспыхивают, указывая на хранителей, готовых взять новое задание.
— Не много. Приспешники Люцифера мародёрствуют, и были случаи принуждения. — Ее взгляд полон печали и ярости. — Он мошенничает, Габриэль, посылая демонов в синагоги, церкви и мечети. Активно ищет невинных и верующих, принуждая грешить. — Она пробегает пальцами по Табло. — Мы ежедневно привлекаем новых хранителей, ускоряем программу обучения, чтобы попытаться покрыть возрастающую потребность, но хранителей недостаточно, чтобы защитить все человечество.
Ощущение страха, которое росло во мне, окончательно осело и пустило корни.
Это начало.
Всемогущий слишком долго не замечал, что Люцифер позволяет себе слишком много, и ситуация начинает выходить из-под контроля.
Фрэнни.
Я не могу перестать думать о том, что сделает с ней обострение конфликта. Сила Фрэнни растет, и поэтому Люцифер наглеет и плюет на правила.
Я возвращаюсь к просмотру вариантов на Табло.
— Мы отправим Аарона в Хэйден. Пусть он оценит ситуацию.
Брови Селин поднимаются в удивлении.
— Аарона? — говорит она осторожно. — Ты уверен?
Несмотря на ее опасения, он — наилучший выбор. Его последняя подопечная — монахиня, живущая в святости — умерла по естественным причинам в возрасте 104 лет, несмотря на многочисленные попытки Люцифера развратить ее.
— Он самый взрослый и опытный, — говорю я, вздрагивая от воспоминаний о том, что произошло, когда отправил более молодого и менее опытного.
— Будет сделано, — кивнула Селин.
Рядом со мной появляется Аарон, так что я отдаляюсь от Табло. Он прислоняется к поручню, возникшему рядом с ним, и его губы изгибаются в дерзкой полуулыбке, которая показывает глубокую ямочку на щеке.
— Вызывал? — говорит он, выгнув бровь платинового оттенка.
— Для тебя есть работа, — мой взгляд блуждает между ним и Селин, и на краткий миг я задумаюсь о правильности своего выбора. — Думаешь, сможешь держаться подальше от неприятностей?
— Ты так слабо в меня веришь, — отвечает он.
Я сажусь в белое рабочее кресло, которое материализуется подо мной.
— Это серьезно, Аарон. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился на деле.
Он бросает на меня взгляд.
— Если ты не уверен, что я справлюсь, почему тогда вызвал?
Я удерживаю его взгляд.
— Потому что мне нужен достаточно опытный хранитель, такой, как ты.
Его губы изгибаются в сардонической усмешке.
— Полагаю, тогда вы должны доверять мне, о, всемогущий.
Он демонстративно раскланивается.
Я сжимаю виски из-за внезапной головной боли. Головная боль? Что дальше?
— Не превращай дело в личное, — процедил я сквозь зубы.
Выражение его лица становится серьезным.
— Именно ты сделал его личным, когда…
Селин встает между нами, положив Аарону руку на грудь.
— Он будет в порядке, — произносит она тихим, но уверенным голосом.
Сдержав комментарий, Аарон поворачивается к Табло.
— Какое задание?
Я встаю с кресла, которое исчезает, стоит оттолкнуть его, и касаюсь пальцем Табло над Хэйденом.
— Я отправляю тебя в помощь Даниэлю.
На мгновение его взгляд задерживается на Табло.
— Даниэлю? Ты же не серьезно, — иронизирует он. — Я должен выполнять приказы Григори? Он падший, Габриэль, — добавляет он и демонстративно скрещивает руки на груди.
И снова я думаю о правильности своего выбора. Я уже почти собираюсь сказать, чтобы он забыл о задании, как Селин произносит:
— Это ее семья, Аарон. Что не так? Слишком сложная работа?
Аарон разворачивается, стреляя в меня взглядом, и смотрит на Табло.
— Что именно мне предстоит делать?
— То, что ты делаешь лучше всего, — отвечаю я.
Он выпячивает грудь.
— Я лучший, хотя никто здесь, кажется, не помнит об этом маленьком факте.
Бесполезно указывать, что большой опыт не делает его лучшим автоматически. С момента моего создания это было яблоком раздора. Но по факту он противостоит архангелу Габриэлю — не мне.
После войны на Небесах Люцифер пал и начал создавать собственную армию. Габриэль понял, что больше не мог служить единственным защитником всего человечества и попросил у Всевышнего армию хранителей. Аарон был одним из первых обученных и одним из фаворитов Габриэля. Когда было принято решение, что Габриэль передаст контроль над хранителями другому, Аарон полагал, что выбор очевиден, и это он. Но когда Габриэль попросил Всевышнего создать Доминиона, чтобы тот стал его Левой рукой — более сильного, чем хранители, чтобы управлять ими — Аарон разгневался.
И не успокоился до сих пор.
Аарон обижен на меня за то, что я стал тем, кем мечтал быть он. И парень достаточно умен, чтобы не выплескивать свое раздражение на Габриэля. Он полагает, что им пренебрегли, и в течение шести тысяч лет, начиная с моего создания, никогда не позволял мне забыть об этом.
Когда Аарон ухмыляется и постепенно исчезает, а его белая метка загорается на Табло возле дома Фрэнни, я снова напоминаю себе, что он, по сути, один из самых лучших.
Я следую за Светом обратно на пляж, где сажусь и наблюдаю за волнами, окрашенными лучами заходящего солнца в оттенки красного. Встаю с песка и молюсь о правильности своего решения. Если бы существовал способ навсегда скрыть Фрэнни, я бы сделал это. Но они найдут нас. Это только вопрос времени.
Люк
Габриэль сошел с ума. Это единственный вывод, к которому я пришел.
Он слишком долго дышал озоном, и это помутило его рассудок. И теперь парень не внушает доверия.
Мне совершенно непонятно, как он мог позволить даже мысль о том, чтобы втянуть Фрэнни в назревающую войну и использовать ее ради спасения человечества. Одна только мысль об этом заставляет меня похолодеть.
Когда я решил оставаться в Хэйдене… держаться подальше от Фрэнни… я думал, что с Габриэлем она будет в большей безопасности. И только сейчас, проходя мимо него, лежащего на песке, понимаю, насколько ошибался. Как он мог так рисковать ее жизнью? Зная, что поставлено на карту, как он мог так рисковать?