– Кто знает? – Зава засмеялась еще сильней.
– Кого это интересует? – спросил Римо, и Зава залилась смехом так, что из глаз у нее потекли слезы. Она пыталась захлопать в ладоши, но никак не могла попасть ладонью в ладонь. Наконец-то, решил Римо, его час настал.
Он наклонился и прошептал ей в ухо:
– Меня прислали оберегать ваши бомбы. Хотите, я покажу свое большое красное удостоверение?
Зава вскрикнула от восторга и чуть было не упала. Римо улыбнулся и вовремя поддержал ее. Она же, побагровев, как свекла, сотрясалась от хохота. Прохожие улыбались и обходили их стороной.
Зава взяла Римо за руки и уткнула лицо ему в грудь. Ее снова охватил приступ смеха, и она в изнеможении колотила его по лопаткам.
– Ой, не могу! – стонала она. – Но – хи-хи-хи! – могу сказать одно – ха-ха-ха! – И она громко икнула.
Римо понял, что воспользоваться ее состоянием вряд ли удастся. Он продолжал улыбаться и поглаживать ее по спине, пока она окончательно не пришла в себя. Внезапно он почувствовал, как она напряглась и высвободилась из его объятий. На лице Завы промелькнула тень испуга. Она снова вернулась в свое прежнее обличье девушки-солдата, только солдата, одержимого икотой.
– Вот что я вам скажу, – нарушил молчание Римо. – Попробуем-ка поиграть в ассоциации. Вы должны сказать первое, что вам придет в голову.
– Хвост.
– Рано. Я должен первым сказать слово.
– Дело.
– Господи, ну погодите же минуту! – взмолился Римо. – Вот теперь начали. Дом.
– Киббуц!
– Пустыня.
– Море.
– Работа.
– Игра.
– Смерть, – попытал счастья Римо.
– Секс, – отозвалась Зава.
– Судьба.
– Любовь.
– Бомбы.
– Ик! – икнула Зава.
– Что такое «ик»? – не понял Римо.
Зава еще раз икнула.
– Вот что, давайте поговорим где-нибудь в другом месте, – сказал Римо.
– Что, что? – переспросила Зава.
– Перенесем разговор.
– Обед.
– Что?
– Танцы.
– Танцы?
– Отлично, – сказала Зава. – Вот и договорились о свидании. Встречу вас у отеля попозже днем.
Она послала Римо воздушный поцелуй, который выглядел несколько искусственно, и исчезла в толпе.
Римо покачал головой. «Ну и солдаты теперь пошли», – подумал он.
Глава пятая
Как гласит Талмуд, «лев рычит, когда он доволен, человек грешит, когда у него есть самое главное»...
– В Талмуде также говорится: «Жуй ртом, и тогда у тебя будет сила в ногах!»
– Опять ты меня победил! – рассмеялся Йоэль Забари. – Ну, что еще докладывает агент Фифер?
– В общем, больше ничего, – отозвался Тохала Делит. – Если не считать того, что она договорилась о новой встрече с этим самым Римо и надеется, что получит дополнительную информацию.
Они оба сидели на своих обычных местах. На коленях у Тохалы Делита были разные бумаги, а Йоэль Забари вертел в руках «фотокубик», который привез из Америки. Четыре стороны кубика содержали фотографии его детей, а верх был оставлен для портрета жены. Забари любил, размышляя, глядеть на родные лица.
– Наша Зава – отличный агент. Что она думает по поводу своего задания?
– Она считает, что и американец, и его восточный друг – большие эксцентрики, но, по ее мнению, оба обладают разрушительным потенциалом огромной мощности.
– Я не про то, – сказал Забари. – Я имел в виду ее состояние. Ты уверен, что она готова снова функционировать как секретный сотрудник?
Делит оторвал глаза от бумаг.
– Если вас смущает мой выбор, – начал он, – я всегда могу...
– Да нет, конечно, То. Разве я когда-нибудь сомневался в действенности твоих методов? Дело просто в том... Короче, Зава Фифер пережила тяжелую потерю, – напомнил Забари.
– Я решил, что лучшее средство от тяжких переживаний – это работа, – отозвался Забари.
– И ты, конечно, прав. Хм... – задумчиво произнес Забари. – А скажи, по-твоему, есть какая-то связь между двумя убитыми израильтянами и тремя террористами?
– Никакой! – ответил Делит.
– Никакой? – переспросил Забари.
– Абсолютно никакой.
Забари встал. Его левый глаз сверкал, и левая часть лица пылала румянцем.
– Плохо. Очень плохо! Либо это все совершенно фантастические совпадения, либо наши враги предпринимают огромные усилия, чтобы избежать столкновений с нами.
Он обошел кабинет. Миновал шкаф с книгами, шкаф с дипломами и грамотами, шкаф с семейными реликвиями и вернулся к письменному столу. Взял «фотокубик» и еще раз сделал круг, потом другой. Книжный шкаф, шкаф с наградами, шкаф с семейными реликвиями, письменный стол, снова и снова. Забари остановился, вертя в руках кубик, возле карандашного рисунка, изображавшего ракету со звездой Давида. Ракета неслась к зеленой луне, похожей на головку сыра.