— Вперед смотри, — огрызнулась я, — а то загремите в очередной овражек и будет у нас два недокельпи.
Палан фыркнул, но от меня отвернулся и стал вновь следить за дорогой.
— Дана, может сядешь на Палю?
Я обернулась.
— Нет, Атар. Вы все должны быть полными сил. Кто, кроме вас, отобьет атаки врага? От меня-то пользы ноль. От птички тоже, но если он пойдет пешком, а я сяду на его клячу, нам, в конце концов, придется его прах в тазик собирать, чтоб не ждать возрождения, не говоря уже о моем несчастном горле, что сильно пострадает. Тогда задержка будет еще продолжительнее.
— Тьма, и почему кельпи такие ущербные в своей гордости, — выругался Алкай, — так посадили бы на Палана кого посмелее.
Внезапно кельпи рванул в сторону Алкая и его покладистого жеребца, отчего тележка чуть не перевернулась и не выбросила Кайю. Миг, и иглы клыков щелкают в каком-то таре от лица оборотня.
— К себе на холку посади кого посмелее, пес-с-с-с-с!
Все замерли. Ноздри оборотня подозрительно сильно расширялись, будто он глубоко и мощно дышит. Я уже думала, Алкай ответит на агрессию, но нет. Огонек молча кивнул под разъяренным взглядом кельпи, извиняясь за свои слова, и Палан, также молча, отошел от оборотня, кося на него одним глазом.
Я выдохнула.
— Ладно, Данка идет пешком, — поспешно согласился с положением вещей феникс.
— Красавица? — отмер оборотень.
— А? — я все еще не сводила глаз с Палана. Слишком страшно было выпускать его из поля зрения.
— Милая, вдохни глубже, — как-то очень осторожно попросил эльф. Как с душевнобольной говорит, ей богу!
И я начала осматриваться. Вот тут-то и заметила, что отскочила от всех минимум на три тара, оказавшись тем самым далеко позади. А еще руки до онемения сжимали боевые ножи, а сама я почти приникла к земле, встав в оборонительную позу.
— Эм, Суардана, втяни, пожалуйста, свой туман. А то уже даже Палевая нервничает, — Атар был напряжен, натянутые поводья выдавали его.
— Не… не могу, — слова дались мне с большим трудом.
— Палан, ликаны задери, какого орка ты сорвался, нечисть хладнокровная? Мозги совсем отмерзли, дебил! — эльф злился и сильно.
— Это вышло спонтанно, — спокойно ответил кельпи.
Эльф спешился и одним плавным движением схватил кельпи за горло изменившейся рукой с когтями, а его лицо обрело звериные черты, утрачивая всю эльфийскую мягкость.
— Спонтанно тебя чуть не развеяли сейчас и нас с тобой за компанию. Знать надо, когда можно потакать гордости, а когда ее затолкать далеко в задницу! Ликанова нечисть!
И первородный отбросил кельпи от себя. На шее Палана остались пять красных точек, что стремительно превращались в ручейки.
— Широ.
— Заткнись, Ласкан. Посмотри на Дану. Она в ужасе. Еще немного, и был бы срыв. Знаешь, что это такое? — зло поинтересовался Широ.
— Знаю.
— Это выгнившее мертвое пространство на тысячи тат! И мертвые существа!
Я услышала собственный всхлип и холодок на щеках и шее. Я плакала. Плакала от того, что я чудовище. Меня боялись. И боялись гораздо сильнее, чем кельпи. Я видела это в глазах всех. Даже Кайи. Подросток с ужасом взирал на меня. Я чувствовала его страх, я пила его еще вар назад. Я всех их пила. Они все окутаны страхом и тревогой. Как же больно!
— Су! — эльф вернул себе нормальный вид.
— Не подходи!
Это был крик. Крик моей души. Отчаяние.
Каждый сейчас боялся. Алкай просто боялся за свою жизнь и будущее. Атар боялся повторения того ужаса, что уничтожил долину и его семью. Он боялся того, что уже видел когда-то. Феникс боялся за жизни всех тех, кого я только что могла прикончить, за территорию, которая стала бы мертвой. Кайа же боялся всего и сразу. Всепоглощающий страх владел мальчишкой.
В отличие от остальных, страх Широ был приглушенным, но он все равно был. Эльф боялся за меня, за остальных и больше всего того, что вновь не выполнит свой долг.
Все это рассказал мне страх. Ужас, сковавший душу каждого, тянулся ко мне и подпитывал мою тьму. Она росла с каждым новым судорожным вздохом. Копилась во мне, норовя вырваться черным туманом и поглотить все вокруг, уничтожая окончательно и бесповоротно.
Но что-то отвлекло меня. И это не было страхом. Спокойствие. Абсолютная безмятежность и покой. Они волнами исходили от Палана. Кельпи, что пережил столько смертей, который сам безжалостно убивал и пожирал, не боялся меня. Он был таким же чудовищем, как и я. А бояться себе подобных — глупо. Даже страха за брата не было в этом пронзительном взгляде. Палан отлично знал, что связь с кельпи не даст мне навредить Кайе, в каком бы состоянии я не была.