— Что-что, а пустышкой Ратханге назвать нельзя. Она из семьи жреца и плетуньи и довольно сильна.
— Ха, ты не знаешь, что такое истинная сила, девочка.
— Я старше вас, по крайней мере, на тысчонку весен. Так что, кто еще девочка, — не стерпела я снисходительного к себе отношения.
— Да, прости плакальщица. Все забываю, что вы рождаетесь вместе с миром. Ты старше всех на Синуле.
— Не сказала бы, — сразу вспомнился Широ с его мавки знают сколькими тысячами весен, — но это сейчас не важно. Так что насчет моей подруги?
— А знаешь, мне все равно нечего терять, а так хоть попробую исправить свою оплошность, — и старушка широко улыбнулась, углубляя свои многочисленные морщины на щеках.
— Н-да, настрой ни к демонам. Верить надо, плетунья.
— Шакриза.
— Суардана. Очень приятно, Шакриза. Так мне привести к вам подругу и…
— Нет-нет, плакальщица. Не нужно ей ничего говорить. Если все получится, то и слава Всезнающим, а если нет, то и знать не стоит.
Наверное, Шакриза права. Не стоит кому-либо знать о моей авантюре чистой воды. Не оценит мое разношерстное воинство инициативы.
— На сегодняшнем празднике, когда будут петь шаманские тексты, подойди ближе к костру, и подругу поближе к себе усади. Возможно, Всевышние сжалятся, и я смогу передать свое наследие.
Я уже собралась уходить, вот только мучил меня один вопрос, и я не замедлила его задать:
— Шакриза, а это больно?
— Что ты, девочка! — гоблиана эмоционально схватилась за сердце, — Всевышние упаси! Так, тряхнет маленько, и все.
Старушка подозрительно отвела глаза.
— До вечера, плакальщица. Не забудь, ты должна привести Ратху к костру, — и гоблиана растаяла в воздухе.
Мне оставалось только тяжело вздохнуть и поплестись вперед к более обжитым пещерам.
На самом празднестве присутствовало все племя, мы и освобожденный Палан. Было шумное застолье, растянувшееся на несколько десятков тар, красочное представление шаманов, что повелевали огнем и даже парочка брачных обрядов. В целом вечер удался, но я ждала другого.
Ближе к полуночи нас позвали к костру, у которого собрались избранные гоблины племени, шаманы и плетуньи. Все они расселись вокруг огня и ожидали чего-то. Не заметно для своих проскользнула к самому краю кострища и утянула за собой Ратху.
— Сушка, ты умом тронулась! Здесь только вождь и жрецы сидят!
— А теперь еще и мы, — спокойно ответила паникерше, — куда-а-а-а?
Я чудом успела схватить почти скрывшуюся в толпе гоблиану за пятку и рванула ее назад. С коротким «уф» Ратха приземлилась на свое прежнее место подле меня. Судя по злому пыхтению, меня хотят придушить, но момент пока не подходящий.
— Да расслабься ты, — я легонько пихнула плетунью плечом, — вдруг из-за твоей враждебности все наследие профукаешь.
— Чего? Банши, ты совсем охамела. Нас сейчас с позором отсюда выгонят.
— Не выгонят.
— Откуда такая уверенность? — не сдавалась девушка.
— Оттуда, — и я указала кивком головы на скалящегося в улыбке Даарханга. Он сидел напротив нас, и его сложно было заметить сквозь всполохи пламени, — он тебя не видит.
— Зато тебя видит!
— А я банши, мне все можно, — просветила подругу о своем статусе.
— Ну подруга, ты… ты…
— Прекрасна, феерична, гениальна…
— Безумна!
— Есть немного, — сложно отрицать очевидное.
На этом наш разговор был прерван громким распевом одного из шаманов. Его песнопение подхватили еще пятеро, и гул голосов стал нарастать. Уже через пять вар весь Уртшанг заполнился гортанным, удивительно слаженным пением. Я даже забыла о старой Шакризе, когда последняя дала о себе знать.
— Прости, смерть предрекающая.
Это последнее, что я услышала перед тем, как она коснулась моих висков большими пальцами, и свет костра для меня померк. Вот же старая карга, все-таки обманула!
Десяток ярких светил разгоняет мрак ночи своим мягким разноцветным сиянием. Они усыпают собой весь купол над землей, даря всему внизу свои уникальные тени и свет. Одинокое дерево в чистом поле окрашивает свою кору фиолетовым с севера, алым с востока, серебристым с запада и золотым с востока. Такова палитра скрещивающих свои лучи спутников этого мира. И это единственная ночь в круге сезонов за много тысяч весен, когда десять небесных тел делят небосвод между собой. Пройдет время, рассвет окутает мир своим мягким светом, и ночные светила вновь разойдутся, чтобы господствовать в ночное время суток, но уже поодиночке или парами.