Уникальность этого явления поистине велика. В эту ночь все шаманы и плетуньи мира выходят наружу, чтобы напитаться магией и провести свои обряды.
Не исключением была и Юзив, молодая плетунья из племени горных троллей. В те времена народ троллей все еще владел магией и у них часто рождались плетуньи. Но молодая троллиана, в отличие от своих собратьев, преследовала иную цель.
Дар не радовал девушку, поскольку племя не отпускало ее из-под крыла, и Юзиф была пленницей в собственном доме. Два раза ей удавалось сбежать от опостылевших пещер и излишне заботливых родственников. Дважды троллиана вкушала вольную жизнь, и дважды была ее жестоко лишена. Но тяга к свободе не угасла. У нее был образ, что лелеяла маленькая Юзиф с самого детства. Образ, что хранила в душе, и она всеми силами пыталась преодолеть оковы, опутавшие ее, лишь ради новой встречи со своим видением.
— Юзиф, — теплый, низкий голос позвал девушку.
Когда плетунья повернулась, то вновь увидела свое незабываемое видение. Это был высокий, смуглый, с длинной белоснежной косой воин, мужчина дроу. Выглядел он молодо, но в нем чувствовался солидный возраст, никак не ровня юной Юзиф.
Всевышние, ну почему именно его встретила троллиана десять весен назад. Почему именно этот дроу скакал на смоляном жеребце сквозь ельник, преследуя оленя, когда маленькая девочка сбежала из дома. Тогда крохотное девичье сердечко екнуло от созерцания охоты темного эльфа, и это изменило все.
Он преследовал ее во снах и на яву. Он был олицетворением силы и так необходимой плетунье свободы. Он был ее маяком на протяжении всех этих десяти долгих весен.
Салинэлю было уже две тысячи весен, когда он наткнулся во время ночной охоты на маленькую девочку из племени горных троллей. Дроу так и не понял, чем пленила его юная троллиана, но он видел ее во снах с той необычной ночи. Сам не зная зачем, он начал торговлю с племенем троллей, и каждый раз пребывая на обмен товаром, он искал маленькое детское личико, взгляд на которое приносил покой его душе. Да, это он сказал, где найти беглянку, и во второй раз девочку нашел тоже он. Салинэль не мог позволить нарушить свое спокойствие. А только маленькая Юзиф дарила это нужное дроу чувство. Он не мог допустить ее побега. Троллиана должна быть в его жизни. Пусть всего лишь как редкое видение, но она не может исчезнуть.
Прошло время, и темный понял, его род прервется. Он был не в силах преодолеть свое наваждение и привести в дом избранницу. Все его мысли были заняты юной девушкой, в которую превратилась черноволосая Юзиф, и места другой там не было.
Именно поэтому сейчас он стоял у выхода из пещер, и наблюдал за плетуньей. В эту ночь она не могла не выйти. Ночь, когда никто их не потревожит.
Он позвал ее. Как же вздрогнула малышка, будто не грозная троллиана вовсе, а ягненок стоял перед дроу.
Она молчала, да и не нужно было слов. Они научились видеть все друг в друге. Они чувствовали желания, стремления и чаяния своей половинки, что по злой шутке богов родилась в чужом племени, чужого рода.
Ночь десяти светил, что появляются на небосклоне одновременно лишь раз в несколько тысяч весен, освещая своим тусклым светом все на бренной земле, благословили двоих, что рискнули всем, ради друг друга. Фиолетовый освещает истинные чувства живущих под небом третьего первомира. Алый озаряет путь перед стойкими, не отступающими от своей цели. Серебряный рисует судьбы всех, кто последует за ними через многие весны после этой ночи. Золотой окрашивает кровь в жилах нового, созданного под светом десяти рода, именуемого горными гоблинами.
— А-а-а-а-а!
— Су! Очнись!
Всечувствующие! Да я бы с удовольствием избавилась от рук этой старухи на моих висках, но эта лживая карга вцепилась в меня мертвой хваткой и насильно впихивала все знания, накопленные тысячами поколений. Боль от всего этого была ужасающей. Будто кто-то кипятил мне мозг на медленном огне.
— Суардана! Приди в себя! — орал не своим голосом Широ, и его поддерживал разобщенный хор остальных.
— Ратханге! Утхе гр ер![29]
Я чуть приоткрыла глаза. Ратха валялась у моих ног, и ее отец хлестал гоблиану по щекам. Повезло подруге, она в блаженном беспамятстве.
— Су! — перед лицом замаячил розовый локон.
— Отцепите ее от меня, — с трудом протиснула сквозь зубы хоть какие-то звуки.
— Дана, кого? Кто тебя держит?
Темень и ее твари! Никто кроме меня не видит эту каргу! Все еще хуже, чем я думала. Как бы не пыталась отодрать крючковатые пальцы плетуньи от себя, все без толку. А пока ее вижу только я, то на помощь рассчитывать даже не стоит.