— Могу обеспечить, — и я кровожадно потянула к нему руки. Вот только испуг резко сменился уверенностью.
Всего ван, а Ласкан уже касается моей щеки своей и выдыхает прямо на ухо:
— Так тебя соблазнить? — мурашки волной пробежали по телу. Даже не знаю от чего больше, от неожиданности или близости мужского тела. А ведь я никогда не думала о фениксе как о потенциальном любовнике. И что-то подсказывает мне, он тоже.
— Попробуй, — и я обняла его руками за шею. Учитывая, что он проскользнул ко мне именно между ними, сложности в этом не было.
Его глаза встретились с моими, а губы почти ничто не разделяло. Теплое дыхание, крепкие руки на талии. Все это дико будоражило кровь, но совсем по другой причине, нежели возбуждение. Недолго думая, я укусила феникса за нос.
— Ай! — пропищал хранитель истории, что было лишь игрой. Будь ему действительно больно, уже пеплом бы дно устилал, — так не честно!
— Отнюдь, никто не говорил, что кусаться запрещено. Смирись, ты проиграл, — я выскользнула из его объятий, а феникс и не возражал.
— Ну нет, ты первая отвела глаза, когда кусала меня.
— Еще чего, ты просто зажмурился, вот и не видел, как пристально я смотрела в твои глаза.
— Ничего подобного! — и феникс хлопнул ладонью по воде, обрызгав нас обоих.
Вот здесь уже никто из нас не выдержал, хохотали мы долго и упоительно. Ну какая из нас парочка, разве что комедиантов. Как только этот прохиндей приблизился, я сразу поняла, что грядет очередной раунд в «кто отведет глаза первый». Со стороны это должно было выглядеть очень романтично, а учитывая, что когда Ласкан щекотал меня под водой, это можно было принять за объятия, а мои дерганья за его волосы, в попытках заставить отвести взгляд, за любовные ласки, то не удивительно, что нечаянные наблюдатели все поняли неправильно. Но какое нам до этого дело. Мы наверстывали пятьсот весен разлуки.
— О чем ты хотел поговорить, — отсмеявшись, я решила, что феникс все же не баловаться сюда пришел.
— Ты и в правду решила уйти за грань, после того как освободишь неушедших? — абсолютно спокойным голосом поинтересовался хранитель истории.
— Еще не решила, — не было смысла отпираться. Раз спросил, значит, видел наш разговор с черноволосой странной девушкой.
— Знаешь, банши не положен дом. У нее никогда не должно быть любимых и родных. Все это делает плакальщицу уязвимой в эмоциональном плане.
Я не понимала, куда он клонит, но перебивать не стала.
— Стражи ограничивают скорбящих. Если у таких как ты появлялся любимый, его заставляли исчезнуть. Если кто-то оставался на месте слишком долго, целые деревни подвергались переселению или уничтожению. И ты была такой, скитающейся без дома и семьи банши, что не имела привязанностей.
Он замолчал, а я начала вникать в суть его слов.
— И, — ненавязчиво потребовала продолжить.
— И это предосторожность, вынужденная мера. Как только банши встречала любимого, и с ним вскоре случалось несчастье, от нахлынувшего отчаяния, плакальщица сходила с ума. Так было с каждой, кому посчастливилось стать хоть ненадолго счастливой.
— И со мной…
— Да. С тобой тоже. Изначально тебя ограничивали, как и всех, но ты решила добровольно уйти из этого мира. Вот тогда эльф дал тебе и дом, и возлюбленного, и друзей. Ты стала счастливой.
— Ненадолго, — я вспомнила, чем все закончилось.
— Ненадолго. Твой дом уничтожили, твой любимый умирал. Неудивительно, что ты сорвалась. Тут любой бы уже свихнулся. Вот только безумие скорбящих чревато разрушением мира. Вы облегчаете боль родным умерших и самой душе, но никто не в силах утешить вас и убрать боль вашего отчаяния. Это страшно.
— Широ многое мне позволил. Слишком многое, — произнесла вслух то, о чем подумала.
— И ты единственная выжила, — подбодрил меня феникс.
— Зато пол долины уничтожила.
— И осталась в своем уме, приняв себя такой, какая ты есть. Это твой крест. Но если ты решишь уйти, ты не только пустишь под откос все жертвы эльфа, ты бросишь целый мир в пучину отчаяния. Некому будет смягчать горечь утраты любимых и переживания самого умершего. Ты не чума, Дана, ты лекарство для этого мира. Пойми, без тебя будет хуже, чем с тобой и половиной уничтоженного мира.
— Ты говоришь правильные вещи, но узнав, какова любовь, что такое дом, его тепло и уют, то чувство, когда вся долина встречает тебя, я не хочу жить без всего этого.
— А кто сказал, что тебе нужно жить без этого, — удивился феникс, — отстрой долину, засели ее. Построй новый дом.
— Да, вот только…