Двинулись в путь. Добер, недовольно глядя на идущего рядом Агея, заныл, что тот мог бы что-нибудь нести. Елизар кивнул, взял большой бидон с водой с тяжелых носилок и дал в руки Агею, после чего бугай немного успокоился. Бидон был не сильно легким, но по сравнению с носилками, это совсем не тяжесть.
Через двадцать минут сменились. Агей взялся за легкие носилки вместе с Добером, Коляныч и Жерех взялись за тяжелые, а Вилен принял в руки бидон с водой.
— Ну, что, легче нести? — спросил Елизар здоровяка, когда двинулись в путь.
— Да так-то легче, — пробормотал тот. — Но как-то это…
Не зная, к чему придраться, он замолчал.
Агей же был доволен. Носилки явно полегчали с того момента, как они встретили Жереха. Так, меняясь каждые двадцать минут, они шли еще час, после чего остановились на обед в рощице из чахлого кустарника.
Жерех с энтузиазмом взялся помогать старику готовить еду. Агей с Колянычем отошли в сторону и хорошо осмотрели окрестности в бинокль. Вокруг унылая местность, состоящая из небольших холмов и редких деревьев с кустами. Длинные холмы, в которых на них напали собаки, существенно отдалились. Парни вернулись к костру. Пообедав, отдохнули немного, после чего продолжили путь.
Шагая рядом с новым товарищем, Елизар попросил того рассказать о себе.
— Да тут и рассказывать нечего, — невесело хмыкнул Жерех. — Не жизнь, а глупость одна, хотя, если честно, я и не жил еще толком.
— Но, все равно расскажи, нам ведь интересно, — попросил старик. — Кстати, а что за имя у тебя — Жерех? Это настоящее имя?
— Настоящее мое имя — Костя. А Жерехом меня у Рамоса прозвали. Там было уже несколько Константинов-Кость, и один мудак меня так прозвал.
— Ясно, — кивнул старик. — Расскажи про свою жизнь, вкратце.
— Было бы что рассказывать, — грустно хмыкнул новый товарищ. — Херня у меня была, а не жизнь. Но, если вкратце, то родился я на острове Нидос, — начал рассказ Жерех. — Это на севере, дальше Перголо, миль на двести. У нас там неплохо. Остров от материка отделяет небольшой пролив. Жить там неплохо. На острове крепость старая, видно из-за этого нас особо и не трогал никто. Как в рабство попал? Да по глупости. Заработать хотел. Там кучка умников нашлась, решили на материк переправиться, плантацию там небольшую сделать. Вот переправились мы, начали работу. А недельки через две, к нам лихие людишки нагрянули. Просто пришли и всех похватали. Нет, это никакие не ловцы, а просто местные уроды. Продали нас почти за бесценок. Но тогда я неплохо попал. Продали меня в сады Ридорила, в Мианосе. Слышали про такие? Это, пожалуй, самые крупные яблочные сады на севере, да и вообще… Огромадный сад! Во все концы оттуда яблоки отправляли. Работалось там неплохо. Да и что говорить, хоть у меня и было клеймо, но жилось там здорово. Вот как сейчас помню, днем, в самую жару, лежишь себе в теньке под яблонями. Рядом, в канавке вода от дерева к дереву льется, а ты дремлешь… Ээх!.. Хорошее было время.
— Оттуда убежать было — запросто. Но куда? Домой? Стыдно — вроде как в хорошую жизнь уходил, а возвращаться с клеймом? В свободные города? Можно было, но я глуп был, и работать не хотел. Ведь в садах у нас не работа — а праздник. Час работаешь — три отдыхаешь. Жратвы давали — сколько хочешь. Конечно, дурью я там маялся, но там и правда — здорово было. В общем, я там четыре года прожил без забот, а потом все началось. Хозяин садов, старый Ридорил, концы отдал. Все к сыну перешло, а он у него балбес непутевый. Да еще и картежник. Получил такое огромное наследство и за два месяца все просадил! Сперва сады начали делить, а потом и за нас взялись. Начали потихоньку распродавать. Продали меня в Перголо, перекупщикам. Сменил я трех хозяев. У каждого только по несколько месяцев задерживался. Один за долги отдал, другой в карты проиграл, третий сдох и опять распродали. В конце концов, я у Рамоса оказался, на "Дрифте". Вот так-то! Три года там прожил, а как сорок лет! Не знаю, как он там десять лет маялся, — Жерех кивнул на Коляныча, — а я бы точно столько не выдержал.
Когда стрелки часов Агея подошли к четырем часам дня, по предложению Елизара сделали привал. Старик вытащил радио — темную, почти кубическую коробку, немного напоминающую радио, виденное в Запретной Башне.
— Что ты хочешь? — поинтересовался Коляныч.
— Хочу дать послушать нашему новому другу про Ковчег.
Жерех стоял рядом, наблюдая, но ничего не спрашивал.
Старик включил радио, отчего на нем зажглись зеленые и желтые огоньки, пощелкал кнопками, слушая обрывки непонятных фраз, после чего все услышали знакомый торжественный женский голос:
— Говорит Большой Ковчег…
Это сообщение слово в слово продублировало уже ранее слышанные призывы.
— Так ты чего, дед? — спросил Добер. — Серьезно в Ковчег собрался?
— А вы сами-то, определились, куда идете?
— Ну да… Сейчас еще немного пройдем и на север повернем, так ведь?
Здоровяк посмотрел на Коляныча. Тот кивнул:
— Вероятно… Но сегодня, до ночи, будем строго на запад идти.
Отдохнув немного, тронулись в путь. Вскоре облака немного поредели и изредка стало показываться солнце, светящее в глаза. Местность вокруг не менялась. Одна и та же унылая равнина с редкими кустами и деревьями. Если бы не солнце впереди, то Агей подумал бы, что они ходят кругами по одним и тем же местам.
Уже начался вечер, когда наткнулись на маленькую долину, часть которой занимало мелкое озерцо с чистой водой и камышами. Хотя до заката солнца оставалось несколько часов, решили остановиться тут на ночлег и раньше лечь спать, дабы утром, еще затемно, тронуться в путь.
Елизар и Жерех захлопотали над едой. Ефим и Вилен быстро сходили за хворостом к камышам. Коляныч же, взяв бинокль, вышел из долины и осматривался. Добер присоединился к нему, и они о чем-то говорили.
После еды отдыхали. Елизар сказал, что скоро, в семь часов вечера на одной из общих радиоволн начинаются объявления о поиске рабов и хорошо бы узнать, не дал ли капитан Рамос объявление о поиске Коляныча.
Когда подошло время, старик включил радио, и все услышали мужской голос, который уже делал объявление о молодом парне, который сбежал с усадьбы некоего барона. Назывались приметы, название места и примерное направление, куда направился беглец. Была также оглашена награда за поимку — пять тысяч.
Когда он закончил читать объявление, через несколько секунд раздался другой голос:
— Говорит голос капитана Рамоса, — начал бубнить он.
Коляныч и Жерех оживились.
— Это Милах, точно говорю! — усмехнулся Жерех, но Елизар поднял руку, призывая к тишине.
— Вчерашнего числа, — продолжил бубнить голос, — с острова капитана Рамоса, на Мертвый берег бежала группа из семерых рабов. Направляются, скорее всего, в сторону северных городов.
Удивленные беглецы слушали, как голос назвал имена их всех, кроме Елизара, но включая Жереха.
— Вот! — воскликнул тот. — Видите! А ведь этот гад Псарь обещал, что…
— Да тихо! — зло крикнул Добер. — Дай послушать!!!
Жерех замолчал, и все внимательно слушали, как кроме их имен назвали имена бригадира и Лысого. Прозвучали также их примерные описания. Кроме того, была озвучена награда за поимку беглецов. Тут их ждал очередной сюрприз. За поимку Носа, Лысого, Добера, Жереха и Вилена была объявлена награда в десять тысяч. За Агея же давали уже пятнадцать тысяч, а вот за Коляныча и того больше — целых сто пятьдесят тысяч. Причем сообщалось, что если не удастся взять его живьем, то сгодится и отрезанная голова. За нее обещали заплатить двадцать пять тысяч. Кроме того, капитан брался оплатить транспортные расходы. Всех, кто заинтересовался, приглашали посетить представительства капитана в разных городах. Также были зачитаны координаты "острова Рамоса", а также места на берегу, где в последний раз видели беглецов.
Когда этот "голос капитана Рамоса" закончил читать объявление, на короткое время воцарилась тишина, после чего послышался другой мужской голос. Он сказал: