Очередная автоматная очередь, звон металла, короткий вскрик, полный боли, и тишина.
Теплая кровь очередного работорговца стекла вниз по идеально чистому темному доспеху. Альберт уже потерял счет убитым, и ему даже стало немного стыдно перед Маркусом, за то, что недавно упрекал его в убийствах.
Ведь Альберт и сам вспомнил, что иногда убийства — это единственный способ взаимодействия с теми, кто ошибочно называл себя людьми.
Одного взгляда на это место хватило, чтобы понять, что помимо рабов, никаких людей тут нет.
Только твари, не заслуживающие жить.
Не имеет права называть себя человеком тот, кто создал такое место.
Станжерские Охотничьи угодья были не обычной перевалочной базой рабов, как думал Альберт изначально.
Вернее, были не только ей.
Как и следовало из названия, которое даже было зарегистрировано официально, в Станжерских Охотничьих угодьях охотились.
Только охотились не на дичь и не на портальных тварей.
Охотились здесь на рабов.
Разорвав руками очередную жертву, Альберт окинул взглядом бликующий в свете прожекторов огромный ангар с табличкой «Скот».
Ворота ангара распахнулись, и босоногие люди разной степени потрепанности повалили оттуда на улицу, где их уже встречал подготовленный транспорт.
Федор оказался толковым мужиком и взял с собой на дело еще три бригады. На все вопросы Альберта невозмутимо ответил, что если не пригодятся, то платить им не нужно, а вот если пригодятся, то лучше пусть будут под рукой.
И старый, предусмотрительный вояка оказался прав.
Если в обычной перевалочной базе число рабов едва ли превосходит два десятка, то сейчас из ангара выходило не меньше сотни человек.
Обеспечить транспортировку такого количества безоружных людей внутри желтой зоны без предварительной подготовки просто невозможно.
Более того, бригады, состоящие из каких-то старых пердунов на драндулетах, оказались на редкость эффективными. Раненым рабам оказали первую помощь, голодным сунули сухпайки, а на входе в старые колесные транспортники раздавали поношенную армейскую одежду.
При этом действовали старики слаженно и четко, словно их не подняли срочным вызовом среди ночи, даже не заплатив аванса.
— Ахренеть, да? — присвистнул подошедший в камуфляже Лев, — ты б за сколько управился с такой толпой, командир?
— Минут сорок, — подумав пару секунд, ответил Альберт.
— И я, — кивнул лидер Прайда, — а этот дед за пять минут уже половину дела сделал. Ты где его откопал?
— Не я, а Маркус, — хмыкнул здоровяк, — как обстановка?
— Весь сектор зачищен, связь отрублена, безопасность заложников обеспечена, потерь нет. Дальнейшие приказания? — встав по струнке, отчеканил Лев.
— Обеспечить безопасную эвакуацию, — кивнул Альберт на заполняющиеся грузовики.
— Эм-м, командир, — слегка замялся Лев, — второй сектор охраняется вдвое сильнее, а из-за потери связи, они будут ожидать атаки…
— Пусть ожидают, — пожал плечами Альберт, — заложников там нет, так что я могу не сдерживаться.
— Как будто ты сейчас сильно сдерживался, — буркнул давний друг здоровяка Лев, окинув взглядом усеянную трупами территорию.
Но потом он встретил тяжелый взгляд Альберта и вздохнул.
— Значит, здесь его не было, — понятливо кивнул он, — тогда не отвлекайся, командир, тыл мы прикроем.
— И чтоб без халтуры, — жестко добавил Альберт, — Федор, конечно, молодец, но среди его людей мало одаренных. Вы их щит, это понятно?
— Так точно, командир, — спокойно ответил Лев, поправил висящий на плече штурмовик и умчался раздавать указания.
Сам же Альберт облегченно вздохнул и внутренне порадовался, что взял с собой Льва, который много лет был лидером Прайда и, несмотря на некоторую внешнюю расхлябанность, сделает все в лучшем виде.
А значит, Альберту можно не отвлекаться и заняться тем, для чего и было создано это место.
Охотой.
Громкий металлический скрежет разлетелся по пространству. Смотровая вышка накренилась, но извергающий град стихийных пуль пулемет не замолкал и продолжал строчить.
Замолк он только тогда, когда вышка завалилась окончательно, а оператор сломал шею неудачным приземлением.
Уцелевшая после падения пятерка бойцов попыталась отступить, но далеко уйти им не удалось.
Длинное лезвие рассекло пространство по широкой дуге, срезав их головы, как цветы, украшая эту темную ночь красным.