Для перевозки дельфинов изготовили специальную ванну, загрузили ее в самолет вместе с дельфинами, и таким образом важный груз был доставлен из Австралии прямо на подмосковную дачу Ярослава Михайловича. Правда, по дороге случилось ЧП: старая дельфиниха не выдержала перелета и сдохла. Но маленького дельфиненка, которого прозвали "Бабочкой", все-таки удалось доставить живым.
На даче дельфиненка временно поместили на кухне в огромной ванне. За две недели, ударными темпами, бригада молдаван построила для него огромный, в полгектара, бассейн, который заполнили морской водой и куда его выпустили.
Но дельфиненок не радовался простору. Он грустил и, видно, тосковал по маме-дельфинихе. Он обычно неподвижно стоял в толще зеленоватой воды у самого дна бассейна, в углу, и лишь изредка всплывал, чтоб с шумом выпустить воздух и опять погрузиться. Погрузиться в тоску…
Егорка ходил к бассейну и подолгу сидел на дощатом помосте. Он бросал дельфиненку свежую мойву. Но дельфиненок пищу не брал.
Тогда мальчик как-то нырнул, подплыл под водой к дельфиненку и почти насильно воткнул рыбешку в его рот, похожий на пингвиний клюв.
Дельфиненок несколько опешил, удивился и растерялся, но рыбешку тем не менее, с грехом пополам, проглотил. Вообще-то его кормили пока что густым желтым дельфиньим молоком, которое присылали откуда-то из-за границы в сорокалитровых специальных контейнерах. Молоко было похоже на сгущенку и сильно пахло рыбьим жиром.
Следующую рыбку удалось втолкнуть ему уже полегче.
Скоро дельфиненок стал подплывать к берегу. И даже откликаться на егоркино похлопывание по воде.
Вообще-то дома родители зовут Егорку – Жорой. Егоркой его назвали в честь модного в середине девяностых политика, который даже умницей считался, но вскоре родители на собственной шкуре поняли, что представляет из себя тот инфантильный причмокивающий мажор, и тогда они, не сговариваясь, даже имя, теперь для них ненавистное, перестали упоминать и сына как бы негласно переименовали. Так у мальчика оказалось два имени: в школе его звали, как было записано в документах, а дома – по-другому. Хотя самому мальчику было наплевать на всяческих там политиков, он слабо представлял себе, кто это такой, тот, в честь кого его когда-то назвали, имя "Егорка" ему нравилось больше, чем "Жора", и потому сам он называл себя, как было записано.
Через какое-то время у Ярослава Михайловича случился банкет. Или, как они выражались, – "оттяг". Сходняк всяких Витьков, Толянов, Диманов, Вованов и Колянов. Каждый из них жил по принципу: чужого не возьмешь – своего не будет. Но на подобных общественных мероприятиях они строго придерживались понятия, что меж ними, ворами, все должно быть честно. Когда они наклюкались как сапожники, наутюжились как портные, насвистались как немцы, налимонились как педики или просто по-солдатски употребили не в меру, в общем, дошли до кондиции, все началось как всегда: борьба, вольная и классическая, бросание через бедро и бросание ножей в доску, потом стрельба из пистолетов. Но в этот раз было еще и ныряние в бассейн и погони за дельфиненком. Перемутили всю воду, наконец поймали его с помощью волейбольной сетки. Потом всяческие издевательства. Заглядывание в рот. Разглядывание клоаки. Оживленные, даже ожесточенные споры – самец это или самка? Окуривание дымом и прижигание сигаретами.
Большую прыть в этом проявляла та самая разлохматившаяся тетка, похожая сейчас на мокрую ведьму из мультика, которая не отходила от Ярослава Михайловича и которую звали Галюся. Она вдруг предложила сделать из Бабочки шашлык. Все замолкли и устремили взгляды на хозяина. Галюся капризно топнула ножкой: хочу шашлык из дельфина! Ярик, хочу!
И Ярослав Михайлович, такой солидный и толстый, с массивной золотой цепью на волосатой шее, вдруг неожиданно махнул рукой. Все заорали: на кухню его! на кухню! Принесли, бросили на кухонный стол: режь, приказали поварихе, и быстро шашлык из него! Егорка вцепился матери в подол: мама, не режь Бабочку! Мать тоже заплакала: что же делать, Жора? что же делать? Если б Ярослав Михайлович был один, с ним можно было б как-то договориться, но тут вертится эта чертова Галюся.
И мать неожиданно принимает прямо-таки героическое решение: не будет она резать живое и, говорят, разумное существо, ведь они братья наши меньшие по разуму, правда, Жора? Она прячет дельфиненка в ванну, а шашлык жарит из жирной осетрины.
Гости едят и нахваливают. И даже Галюся довольна: "Ах, и не думала никогда, что дельфин такой вкусный. А говорили – рыба живая…"
Ночью, когда часть гостей разъезжается, а другая укладывается спать, Егорка с матерью уносят дельфиненка домой. Поселяют его в семейной ванне.
Через некоторое время отец начинает уговаривать сына отвезти дельфиненка на речку и отпустить. Наша речка впадает в другую речку, Жора, уговаривает он сына, а та – в море. Ему там будет гораздо лучше, чем в нашей ванне, сынок. Мальчик соглашается. Он понимает, что Бабочке тяжело жить в тесной ванне, не то что порезвиться, тут и повернуться-то негде.
Мать соглашается с отцом. Они собираются. Ставят на багажник машины детскую ванночку, наливают туда воды и грузят дельфиненка – ему в ней лишь только лежать можно, и то на одном боку, – и едут.