— Говорите! — приказал командующий. — Ну, просветите же меня — что тут такое с вами случилось, что заставило вас столь позорно действовать? Это, часом, был не злой дух? Имейте в виду, в этой стране их более чем достаточно, туземцы вам ещё и не то расскажут, и, как я вижу, вы уже наслушались их болтовни, развесив уши, как зелёный первогодок.
Сарказм фельдмаршала заставил сержанта покраснеть, но все же он собрался с духом и ответил: — Mein herr, как я видел, они не собирались причинять никому вреда, только и всего. Старик, их предводитель, поклялся, что они мирные люди, и он был слишком немощен для всяких беспорядков, если вы понимаете о чем я.
В улыбке Моделя было столько же тепла, сколько в лютой русской декабрьской ночи: — Ага, и вы, значит, преисполнившись такой сокровенной мудрости, проигнорировали полученные вами приказы? Ну, вот вам и результат, слышите? — Фельдмаршал сделал паузу, крики раненых были явственно слышны. Модель за долгую службу научился внутренне отключать в себе такие звуки войны, это было необходимо. — Так, а теперь следуйте за мной, да-да, сержант, именно вы, и вся ваша компания разгильдяев, увиливающих от выполнения приказа, за мной, я сказал, если не хотите попасть под трибунал.
Как Модель и предполагал, они все последовали за ним. — Насколько я понимаю, вот вам задание, — сказал он, показывая на бойню. В голосе зазвенел металл: — По вашей милости, все эти раненые люди оказались здесь. Если бы вы действовали как вам приказано, вы бы сумели подавить этот марш в зародыше, до того как он принял такие масштабы. Самое малое, чем вы можете им помочь — это дать им избавление от страданий. — Модель упер руки в бедра, ожидая ответа.
Никто не шелохнулся. — Mein herr? — спросил сержант с трудом, казалось он сейчас упадет в обморок. Похоже, он тут делегат от своего взвода, сердито подумал командующий.
Модель нетерпеливо показал жезлом в направлении улицы: — Вперед, прикончите их! Пуля в затылок успокоит их раз и навсегда.
— Вы имеете в виду вот так, хладнокровно? — все это время сержант-майор отказывался понимать командующего. Теперь же у него просто не было выбора.
Модель, однако, был непреклонен: — Они — и вы, кстати, — отказались подчиниться приказам Рейха. В тот самый момент, когда они собрались вместе, они уже заслужили высшую меру наказания. У вас же, по крайней мере, есть возможность искупить свою вину, выполнив данный приговор.
— Не уверен, что смогу это сделать, — пробормотал сержант. Сержант, возможно, говорил сам с собой, но Модель не дал ему шанса передумать. Он развернулся к лейтенанту, командовавшему взводом броневиков: — Арестовать его! — После того, как сержанта обезоружили, Модель окинул своим ледяным взглядом оставшихся солдат: — Кто ещё не согласен?
Ещё двое солдат из этого взвода предпочли арест перспективе добивания раненых. Модель кивнул оставшимся: — Выполняйте приказ. — Он сделал паузу. — Обнаружите Ганди или Неру — приведите их ко мне живыми.
Солдаты нерешительно побрели вперед. Они не состояли в Einsatzkommando[13] и не привыкли к такой работе. Некоторые отворачивались, добивая раненых, кто-то даже промахнулся, пуля отрикошетила и едва не попала в товарища. Но по мере того как они продвигались вдоль по Кутб-роуд их движения становились всё более ловкими и уверенными. Вот так всегда на войне, подумал Модель, поначалу нечто невообразимое, а потом моментально к этому привыкаешь.
Через какое-то время выстрелы прекратились — цели кончились. Солдаты поодиночке возвращались и выстраивались перед Моделем. — Зачинщиков обнаружили? — спросил он. Все отрицательно покачали головой.
— Ну что ж, хорошо. Вольно! И впредь выполняйте приказы как положено доблестным немецким солдатам!
— Других взысканий для них не будет? — спросил Лаш, когда обрадованные солдаты поспешили прочь.
— Нет, пусть идут. Они выполнили свою часть договора, я выполню свою. В конце концов, Дитер, я честный человек.
— Очень хорошо, mein herr.
Рассказ лавочника Ганди слушал с неприкрытым ужасом. — Но это же безумие! — воскликнул он наконец.
— Я сомневаюсь, что фельдмаршал Модель вообще понимает, что такое ahimsa, — добавил Неру. Ни он, ни Ганди не знали, где они точно находились; ясно было одно, это было безопасное убежище, где-то не очень далеко от центра Дели. Люди, которые привели к ним лавочника были в масках — то, что человек не знает, не сможет рассказать, если немцы его схватят.
— Как и ты, — ответил старик. Это было правдой: Неру был более прагматичной натурой нежели Ганди. Старик продолжил: — И уж если быть совсем точным, то и англичане тоже. Что касается Моделя, то он мало чем отличается от высокопоставленных английских военных. Его профессия сделала его жестким и несгибаемым, но он неглуп и не допускает излишней жестокости. — Ну, конечно простой солдат, делающий свое дело! — Неру и не пытался скрыть иронию.