Щеки Окинлека медленно залила краска:
— Для бандитов мы вас неплохо потрепали.
— Именно так. — Модель был вежлив. Он не упомянул, что предпочел бы в десять раз более нормальных сражений, чем изматывающую возню с партизанами, до сих пор воевавших против немцев и их союзников на территории оккупированной России. — Вы хотите добавить что-нибудь ещё?
— Нет, сэр, более ничего. — Окинлек передал немцу подписанную бумагу и вручил личное оружие. Модель убрал его в кобуру, приготовленную заранее для этого случая. Пистолет не совсем подходил — кобура предназначалась для Вальтера Р38, а не для уродливого смертоносного Уэбли-Скотта. Хотя это, в общем, и не имело значения — церемония подошла к концу.
Окинлек и Модель в последний раз отсалютовали друг другу. Затем британский фельдмаршал отступил назад. Подошедший немецкий лейтенант повел его прочь, фельдмаршал стал теперь обычным военнопленным.
Майор Лаш помахал левой рукой. Юнион-Джек медленно сполз вниз по флагштоку над Воротами Индии. Его место заняла свастика.
Лаш осторожно постучал в дверь, затем заглянул в кабинет фельдмаршала:
— Господин фельдмаршал, пришёл этот индийский политик, с которым у вас встреча.
— Ах, да, конечно. Очень хорошо, Дитер, пригласите его, — Модель уже имел дело с индийскими политиками ещё до того как британцы капитулировали, сейчас же, когда сопротивление закончилось, его кабинет осаждали целые толпы. Он испытывал к ним не большую симпатию, чем к русским политикам, а равно и к немецким. Все они разглагольствовали о праведных целях, и все, как один, прежде всего, преследовали собственную выгоду.
Адъютант впустил маленького хрупкого коричневого человечка. Модель еле сумел скрыть своё удивление: изо всей одежды на индийце присутствовала только обыкновенная белая хлопчатобумажная набедренная повязка. Индус выглядел истощенным; тем более был разителен контраст между ним и викторианской роскошью дворца вице-короля Индии, который нынче занимал Модель, как управляющий новыми территориями Рейха. — Садитесь, Herr Ганди, — сказал Модель.
— Я глубоко вам благодарен, сэр, — усевшись, Ганди казался просто ребёнком, кресло для него было слишком широко и его мягкие набитые подушки практически не прогнулись под худым телом индийца. Но вот глаза у Ганди, подумал Модель, далеко не детские. Они пронзительно смотрели на фельдмаршала из-под простых очков в проволочной оправе, как будто пытаясь привести собеседника в замешательство. — Я прибыл, чтобы узнать, когда немецкие войска начнут покидать нашу страну.
Нахмурившись, Модель наклонился вперед. На мгновение он решил, что не понял фразы — на английском Ганди говорил с сильным акцентом гуджарати. Поняв, что он не ослышался, Модель спросил: — Вы часом не думаете, что мы проделали весь этот путь, приехав сюда как туристы?
— Нисколько не думаю. — В резком голосе Ганди слышалось неодобрение. — Туристы не оставляют за собой столько мертвецов.
Модель почувствовал, что раздражение берет в нем верх: — Естественно, ни один турист не платит такую цену за свое путешествие. Даже не принимая во внимание данный факт, я могу вас заверить, что мы пришли для того, чтобы остаться.
— Мне очень жаль, сэр. Я не могу вам этого позволить.
— Вы не можете? — монокль Моделя опять едва не выпал. Он конечно и раньше слышал от политиков разные самонадеянные заявления, но этот старый чёрт превзошел всех. — Вы, случаем, не забыли, что я могу вызвать своего адъютанта и он вас застрелит не сходя с места на заднем дворе? Могу вас заверить, вы будете далеко не первым.
— Да, я это знаю, — сказал Ганди грустно. — Если вы мне уготовили такую судьбу, что ж, я уже стар. Я не побегу.
Боевые действия научили Моделя относиться к возможному ранению или даже смерти со спокойным безразличием. Он увидел, что старик обладает той же чертой характера, неважно, где он ее приобрел. Мгновение спустя Модель сообразил, что его угроза не только не напугала Ганди, но и в какой-то мере позабавила индийца. В некотором замешательстве, фельдмаршал спросил: — Вы хотите, чтобы я рассмотрел ваши просьбы?
— Только одну, которую я уже озвучил ранее. Мы — это более чем трехсотмиллионная нация; владеть нами у немцев прав не больше, чем у англичан.
Модель пожал плечами: — Если мы сможем, то будем владеть. Уверяю вас, у нас достаточно сил, чтобы удержать то, что мы завоевали. — Где нет права, там нет силы, — ответил Ганди. — Мы не позволим вам держать нас в рабстве.