<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Яша</p>
<p>
</p>
<p>
В наш беззаботный и веселый 4в класс внезапно пришла беда: умер Яша Гамазов. Вот так, жил себе мальчишка, бегал, прыгал, озорничал, дурака валял, за партой сидел, списывал на уроках... И вдруг его не стало. От перитонита скончался, объяснила Тамара Михайловна, воспаления брюшной полости. Инфекцию занес... А он даже не жаловался на боли в животе. Живчик такой был, вечный непоседа, шустрый и вертлявый... А с операцией запоздали...</p>
<p>
Я никак не мог понять, почему такое произошло с одноклассником. Умирают ведь по старости. Когда дедушка умер, все родные и соседи плакали, переживали, но дедушка был стареньким, долго болел, последние полгода вообще не вставал с постели. А тут совсем ребенок. Может, боженька наказал Яшу за все его проделки и далеко не примерное поведение? Такую версию выдвинул Коля-молокан, как его звали в классе. Он была из набожной семьи. Но разве может «боженька» так жестоко наказывать? Ну, наслал бы на Яшу чесотку, чтобы он вечно чесался и перестал хулиганить. Ну, превратил бы его в хромоножку, как нашего школьного сторожа, чтобы Яша не мог играть в футбол. Ну, сделал бы Яшу второгодником, наконец... Но лишать мальчишку жизни...</p>
<p>
- На кладбище мы не пойдем, - сказала учительница. – Но вот навестить Яшину семью надо, чтобы поддержать морально.</p>
<p>
Семьи как таковой и не было. Яша не имел ни сестер, ни братьев, ни бабушек-дедушек, как все в классе. А главное - отца не имел. О своем отце он никогда никому не рассказывал. Его растила и воспитывала одна мама – рано постаревшая женщина с изможденным лицом, впалыми глазами и скулами.</p>
<p>
Она сама открыла нам дверь и тихо запричитала: </p>
<p>
- Во-от, ребята, нету больше Яшеньки... Во-от, нету его...</p>
<p>
От этих слов мне стало не по себе. Нестерпимая жалость к этой несчастной женщине, которую прежде никогда не видел, овладела мною. Даже слезы навернулись.</p>
<p>
Я никогда не был плаксой. Стерпел даже, когда однажды меня, вратаря, взрослый парень мячом сбил с ног во время игры в футбол. А удар в голову был – ой-ой-ой! Нет, ни слезинки не проронил тогда. И до Яши плакал только однажды, дочитав до конца повесть «Дети подземелья», когда умерла четырехлетняя девочка Маруся. Бедная, совсем маленькая, без дома и нормального жилья... и ушла. В тот день я никому из домашних не показывал своих переживаний. Всплакнул в ванной, вытер полотенцем лицо и незаметно отправился спать. Раньше обычного.</p>
<p>
Яшину маму было очень жалко.</p>
<p>
Дом Яши меня поразил своей бедностью. В нашем классе все жили скромно – ни завмагов, ни партийных работников, ни директоров среди наших родителей не водилось. Но вся скудная обстановка жилища Гамазовых просто ошарашила. Мама Яши, поговаривали, «крутилась сутками», на трех работах работала. Да что толку – уборщицам везде мало платят. Вот и жили они вечно в нужде. Как же Яша себе готовил после школы, что он ел вообще? У Гамазовых была очень бедная обстановка, стоял всего один стол – кухонный. Это на нем Яша делал уроки? Печать обездоленности лежала на двух металлических кроватях, взрослой и детской, стареньких табуретках, шифоньере с занавешенным байковым халатом зеркалом, и видавшем виды телевизоре на колченогой тумбе.</p>
<p>
Гроб стоял на двух табуретках. Яшу одели в школьную форму, отглаженную, с повязанным пионерским галстуком. В другой одежде я его никогда не видел, только прежде он ходил вечно помятым. Казалось, Яша решил сыграть «Замри, отомри!» Вот он затаил дыхание, прикинулся умершим, чтобы всех напугать. Но в любой момент вскочит из гроба на ноги и возьмется за привычное дело – беситься...</p>
<p>
Никто из одноклассников не плакал. Мы смотрели на Яшу и молчали. И он, с задранным острым подбородком, молчал. Похоже, все происходящее не было чудовищным розыгрышем проказника. Яша совсем умер.</p>
<p>
Нас пришло так много, что в маленькой комнатке коммуналки не все поместились. Стояли и в коридоре, и на площадке, перед дверью в квартиру. Соседи, видно, свое уже по Яше отплакали, они нам не мешали, разошлись по своим комнатам. Лишь две женщины оставались сидеть рядом с Яшиной мамой у гроба. В руках они теребили влажные от слез платочки и успокаивали несчастную.</p>
<p>
- Слезами горю не поможешь, Амаля. Видно, так Богу было угодно, - говорила одна.</p>
<p>
А вторая молча поглаживала руку Яшиной мамы.</p>
<p>
Тамара Михайловна сказала слова соболезнования. Нескладно как-то, волнуясь, и замолчала, опустив голову.</p>
<p>
- Вчера так хорошо покушал. Я ему гречку отварила, на молоке. Он любил на молоке... Так с аппетитом поел Яшенька!</p>
<p>
- Да, Амаля, ты хорошо за ним следила, - успокаивала соседка.</p>