Ну а потом вновь очнулся ото сна.
Мир стремительно чернел. Несчастное время замерло в отчаянной попытке не разорваться на куски вслед за сердцем, смотрящим в спину единственной любви, убегавшей в даль.
Словно впитывая всю ненависть и злость, палатка сочилась вязким гноем маслянистой маны, а бурые завихры сносили к чертям остатки шалаша. Концы же облизывали снег пунцово алыми огнями, пока в конец не почернели от собственной копоти.
Всё вокруг залило непроницаемой мазутой, стекшей с маски молодого пацана, а для обезображенного старика под ней, воздух наполняла лишь выжженная сухость раскалённой кутерьмы.
И тогда…
— Я тебя предупреждал…
Старый, давно знакомый голос вновь укутал уши своим глубоким баритоном, впервые с тех самых пор, как умерло всё то, что осталось в мире позади.
— Ты упустил её во второй раз и не задушил крысу!
Шею неожиданно свело с такой силой, что боль звякнула в ушах и тотчас сникла, словно утонув во лбу, за секунду поменявшемуся с затылком местами на скрученной башке.
— Зато её придушу Я!
В глаза смотрел чернеющий ужас, словно проникавший сквозь призму сна. Мерцающая чернь глазниц и рассыпь багрового пепла заполняли рот вслед за угаром повалившей копоти, а страх сковал до скрипа в задыхавшейся груди из которой, с треском рёбер, вырывалось что-то из души.
И тут снова разорвался звон отлитых пуль и грохот сладковатых капсюлей дымного пороха.
— Ты цел?
Спросил чекист, не отводя моего ствола с того места, где я только что впитывал пули и был снова вырван из сна, уже сменившего прошедший.
— Не уверен…
Честно признался я, всё ещё не понимая, предвидел ли я будущее или это всё ещё сон. Чека же, не ослабляя бдительности, пнул обмякшего на полу Молодого и только приковав его к батарее, медленно опустил мой кольт, давно забытый в ящике стола.
— По крайней мере дышишь… в отличие от него.
Прислонив палец к его сердцу, опер пустил в Молодого сизую струйку и тот тотчас встрепенулся.
— Ну привет…
Чека оттянул его воротник, на плече которого оказалась татуировка маной с цифрой.
— «Седьмой». Не думал, что сосудом всё это время был ты.
Владимирович хотел было плюнуть Чеке в лицо, но тот ловко извернулся и в том же рывке, приложился ему в челюсть локтем.
— Поспи, салага… с тобой разберёмся позже.
Словно нехотя разогнув колени, Чека встал и поправив семиклинку, угрожающе медленно взвёл курок моего кольта из старого кино.
— Сейчас есть парнишка поважнее… не так ли, Рой?
Холодные глаза показались лишь в пол оборота, прячась в тени семиклинки, но штатная улыбка прижимала к кровати даже пуще слабости в ногах.
— Так ты всё-таки…?
— Предатель?
Чека усмехнулся и вынув зубами сигаретку, протянул пачку мне.
— Закуришь…?
Я молча кивнул, а давно прожжённый до костей, пёс войны учтиво поднёс к моему рту зажигалку.
— Или ты хотел сказать, что я просто пешка в руках Смерти?
Ехидно фыркнув от моего красноречивого молчания, Чека, не спеша упёр кольт мне в лоб.
— Благодарю за заботу, Рой, но поверь, моя нежная психика выдержит, так что начинай говорить.
Глаза поднять было удивительно больно, а после сто первого, онемевшее сердце уже не первый час стонало в отрешённом оцепенении, словно под ударной дозой новокаина.
— Если это ради твоего мира, то я бы поступил так же.
В груди щемила лишь далёкая глухая боль, словно копошение врача в обезболенном зубе, так что пронизывающий холод от того, к кому я ещё не успел привязаться, отдавался только горькой оскоминой.
— Скажи, как ты выжил? Почему не замер?
Опер глубоко затянулся и отойдя к столу, остановился в паре шагов от меня, но не отводил ствола.
— Скажем так… я из тех, с кем даже богу пришлось договариваться. Всё же партия не зря оплачивает прививки…
Сердце ужасно жгло. Не от предательства почти что незнакомца, нет… просто не могло смириться с тем, что всё это время за моей спиной никто не стоял и не шёл следом.
Смириться, что мнил себя почти что богом… а теперь обломан какой-то «прививкой».
— Значит, ты сильнейший из стаи? Удостоился чести сидеть у Смерти на поводке?
Чека лишь снисходительно усмехнулся и кончиком ствола отодвинул край клетчатой жилетки.
А в моём сердце опустилась надежда на побег.
— Жаль тебя разочаровывать…
На его плече была всего лишь цифра два…
— Что же… коль мы представились по новой, то давай заканчивать.
Чека вынул из зубов сигарету и вновь уставился на меня слепым глазом кольта.
— Как бы не закончилось наша встреча на «твоём поле», Смерть передал послание. Выслушаешь?