Казалось, что я закрыл глаза. Не чувствовал. Не знал, а лишь сделал всё, что могло бы их закрыть в мире без чувств и единственного лучика света, но… Раз за разом, в теле проступала боль, словно истощённое время пыталось стереть меня из памяти, как досадную ошибку. Не лучшего в постели временного двойника, поправшего устои бытия и переписавшего стройный ход её хронологической фигуры. И всё же, боль повторилась вновь. Я спал с множеством девок и не нашлось бы той, что не простила мне всего-то одну «украденную» ночь и подсаженный приплод, но боль настырно возвращалась вновь и вновь.
— Кто… ты…?
Язык едва поддался уговорам головы, но глаза не верили в увиденную взвесь золотистой маны, разорвавшую руками беспроглядный мрак маслянистой кутерьмы.
— Натворил же ты делов… а ведь я предупреждала.
В мгновение ока развеяв оковы тьмы, блистательная фигура из маны и огня, спустилась ближе и бесследно стерев остатки маслянистых щупалец, мягко прислонила руку к моей груди.
— Тебе была дарована великая сила и право поиграть в бога, Рой… теперь дай времени течь, как задумано судьбой.
— Значит… теперь я точно всего лишь временной двойник?
Ослепительная фигура сочувствующе погладила по щеке и кивнула.
— Поверь, пусть уж лучше наша встреча войдёт в написанные тобой легенды, чем ею станет весь, переписанный тобою, мир, как хотел Смерть…
Под её пальцами стало жечь, но вместо боли незнакомка из видений лишь как-то печально рассмеялась и окунула меня в безумство золочёной кутерьмы.
— Не расслабляйся, юноша. Твой конец был прописан не здесь. В этом депо ты не умрёшь.
Ослепив вспышкой чистой маны, фигура растворилась без следа, а я горел от испарины, но вокруг вновь не было ни души. Словно всё было сном. Заделом на новую главу или дерьмовым сиквелом к старому кино с перевранной озвучкой, в которой я бы стал героем, а не пьяницей и мразью.
Вот только я давно уже не верил в сказки…
И всё же, под спиной была кровать Хэджон, а в груди мешалась боль и трепетавшая радость от того, что просто жив и слил свой самый жуткий ночной кошмар. Закадычного врага, павшего, как в дрянном кино без эпичного конца. Неожиданно и без следа.
Радость от ценности скучного финала для того, кто был героем и просто не умер для красного словца. Радость, что обыграл объятия дымной кутерьмы приёмом из ею же навеянных снов…
Хэджон же сидела напротив, но смотря куда-то сквозь меня.
— Хэ…
Стоило коснуться её колена, как сноха медленно подняла на меня совершенно пустые глаза и, словно в трансе, вновь опустила взгляд, а по застывшей гримасе скорби вновь потекли слёзы.
— Тебя нашла Сюзи. Она летала… одна… всю ночь и… нашла… в яме…
Разбитая и поникшая, одна уз лучших женщин промзоны, казалось, постарела на глазах. Хэ не стала даже кричать и лишь тихо отошла к креслу брата, умостилась у него на плече. В груди же моей маленькой, мирно дремавшей суженной и правда ярко пульсировал комочек сизой кутерьмы, взывая к остальным частям моего умирающего тела.
— А ведь это я обещал спасать… вот что я за мужик?
Тревожно хмурясь во сне, Сюзи прижималась ко мне и невинно цепляясь за краешек уже переодетой рубашки, просто вынуждала улыбнутся.
— Умница…
Даже не ожидая, что мой же подарок спасёт мне жизнь, а не добавит мороки со спасением принцесс, я поцеловал девчонку в лоб и влил в неё ещё больше кутерьмы.
— Остальное зависит от тебя…
Бережно переложив супругу на подушку, я оставил, отныне, самого сильного мага зоны, мирно досматривать сны, а сам с трудом согнул колени, до жути пронизанные холодом и всё больше заполняемые вязкой маслянистой кутерьмой. Мерзостью в не времени, пересевшей на меня и в путах золота, обречённой уйти со мной в могилу.
— Хах… не думал, что из-за этого стану «ходячим мертвецом».
Сизая россыпь всё ещё бурлила в жилах, подкопившись вновь за те пару дней, что отлистал календарь, пока я спал.
— Вот тебе и шанс…
И всё же… в душе была лишь пустота. Пустая оболочка для, пожиравшей изнутри, отчаянно бьющейся дымной кутерьмы.
— Чёртова магия…
Я медленно доковылял до кресла и молча посмотрел на чистое и бескрайнее небо за сверкающим стеклом. Смотрел вместе с Хэ на солнце, под которым счастливо миловались Рой и всё то, за что боролся даже Смерть… постаревшая, но счастливая и живая Лера.
Наш с ним общий… вновь засверкавший свет.
— Отдай мне частицу, Хэ. Не стоит помнить такого козла…
Хэджон не отвечала, но я знал, что она всё поняла от силы пульса моей сизой кутерьмы в её груди. Там же, где теплилась и последняя братская искра. Поняла, что мир изменился и этот ад — временной пузырь, из которого уже виднелся далёкий и недостижимый рай, рано или поздно, медленно растает, как пачка эскимо… переродиться в чудное место без того, кто носил Прадо.