Полковник оглянулся и посмотрел на Джонса. К искреннему удивлению солдат и самого Джонса в его взгляде не было гнева, скорее там была только рассеянность.
— Кто стрелял? — тихо спросил он.
Лейтенант отбросил винчестер в сторону и громко выругался.
— Кто стрелял? — уже громче повторил Дадли.
— Ну, я!..
— Вы, Джонс? Зачем?
— Я хотел пристрелить грязного индейца.
Лицо полковника передернула судорога.
— Разве вы не слышали моего приказа? — Дадли говорил тихо, но старые солдаты уже достаточно хорошо изучившие его характер знали, что это было даже не затишьем перед бурей, а скорее легким шорохом кладбищенского ветра перед Страшным судом.
— Я хотел спасти вас, сэр.
— Спасти?
— Да, черт побери!
— Вопреки моему приказу? Кто из нас командир, Джонс, вы или я?
— Перестаньте нести чушь, полковник. Какой вы командир? Сейчас вы в плену, а пленный не может отдавать приказы.
— Та-а-ак…Значит я в плену, — в голосе полковника послышались первые громовые раскаты, а на щеках выступили еще очень осторожные, как тучи на горизонте во время засухи, красные пятна. — А почему ты так решил сукин ты сын?
Лейтенант Джонс презрительно скривился.
— Потому что именно такое решение мне подсказывает здравый смысл. А если это не так, то почему вы не вытащите из своей кобуры кольт и не пристрелите этого краснорожего?
— Краснокожего, — поправил Чинганчгук.
— А какая к чертям разница! — взорвался лейтенант Джонс. — Слушайте, полковник, вы не хотите, что бы стрелял я? Тогда стреляйте сами! И если вам суждено умереть, то умрите с честью.
— Боже милостивый! И ты еще говоришь мне о чести, подлец?! — взревел Дадли.
— А почему бы и нет, если вы сами о ней забыли?
— Клянусь стаканчиком виски на крышке гроба моей матушки, — тихо прошептал рядовой Бредли на ухо сержанту Сноку, — оказывается, наш лейтенант не такой уж простецкий малый за которого он так старательно себя выдавал. При случае он может постоять за себя.
Сержант Снок скептически улыбнулся.
— Может быть это и так, Малыш, — прошептал он в ответ. — Но не хотел бы быть на месте лейтенанта Джонса, если полковник вернется в форт живым. Белые медведи и Аляска это еще не самое худший вариант карьеры.
— А кто тебе сказал, что полковник вернется живым? — Малыш Бредли хитро подмигнул. — В данный момент я не поставил бы и гроша за этот вариант.
— Ты уверен?
— Конечно. Если певец взял первую ноту, значит, он надеется довести всю арию до конца. Но нам с тобой не будет от этого хуже.
Впереди снова послышалось утробное, чем-то напоминающее раскаты грома, рычание полковника. Оба солдата прервав свой разговор, устремили взгляды на Дадли.
— Безмозглый прохвост!.. Паразит!.. Убийца!.. — к Дадли вернулся его обычный здоровый — то есть ярко красный — цвет лица и прежняя зычность голоса. — Изверг!.. Индейский прихвостень!..
— Полковник, идите вы к черту, — огрызнулся Джонс.
Он бросил выразительный взгляд на лица солдат и, словно призывал их в свидетели, громко крикнул:
— Я повторяю еще раз, полковник, я только хотел спасти вас!
Кое-кто из солдат понимающе кивнул в ответ.
— Ты… Спасти?! — полковник задохнулся от охватившей его ярости. — Да ты не лейтенант американской армии, негодяй! Ты Верная Рука — друг индейца!
— Что ж может быть, но я не обладаю индейским терпением.
— Ты снова хочешь выстрелить в меня, каторжник?!
— Разумеется, не в вас. Я хочу выстрелить в индейца. И не моя вина, если он выстрелит в ответ.
— Если ты сделаешь это, ты станешь убийцей и пойдешь под трибунал!
— Вы уверены? — Джонс отбросил барабан кольта в сторону и вытряхнул на землю отстрелянные гильзы. — А вот я думаю, что солдаты засвидетельствуют, что я хотел спасти вас.
— От кого дьявол тебя задери?!
Лейтенант Джонс пожал плечами и вытащил из подсумка горсть патронов.
— От кого? Может быть от самого себя.
Чинганчгук закончил перевязывать пятку и поднял голову.
— Полковник, — окликнул он Дадли. — По-моему вам лучше подойти ко мне ближе. Тогда Джонс вряд ли посмеет выстрелить.
Раскрасневшийся Дадли обернулся и смерил индейца презрительным взглядом.
— Ты смеешь давать мне советы?!
— Не горячитесь, полковник. Джонс может промахнуться, а вот я нет. — Большой Змей осторожно поставил ногу на землю и медленно встал. Боль в пятке была, но не большая. При желании с такой травмой можно было бы отмахать за день добрые пятьдесят миль. — И неужели вы не понимаете, что сейчас я ваш единственный союзник? А вы мой последний шанс и я искренне хочу, что бы вы протянули как можно дольше.
За спиной Дадли сухо щелкнул взведенный курок. Полковник вздрогнул и бросился к индейцу. Лейтенант поднял кольт. Толстая спина полковника, туго обтянутая мундиром, нелепо подпрыгивала на мушке, почти полностью заслоняя собой индейца. Джонс улыбнулся и дважды нажал на спусковой крючок.
Первая пуля сбила с Дадли фуражку, вторая сорвала погон. Ругаясь на чем свет стоит, Дадли подбежал к индейцу и, споткнувшись на последнем шаге, тяжело повис у него на плечах. Чинганчгук ободряюще улыбнулся и похлопал его по спине.
— Все хорошо, полковник. Мы еще живы.
Дадли с трудом восстановил равновесие. Не обратив на приветствие Большого Змея ни малейшего внимания, полковник повернулся к нему спиной. Те слова, с которыми он обратился к лейтенанту Джонсу хотя и имели некоторое отношение к языку автора «Гамлета», тем не менее, почти наверняка не были ему знакомы, за редким исключением вроде «мама» и «пошел». Что касается самого Джонса, то гнев Дадли его нисколько не смутил. Лейтенант молча рассматривал свой кольт и чему-то загадочно улыбался.
— Полковник, возьмите себя в руки, вы еще не на свободе, — Чинганчгук слегка толкнул в спину Дадли стволом «большой собаки». — Вы что не видите, что ваши призывы к совести офицера абсолютно не действуют на Джонса?
Дадли замолчал и скользнул взглядом по лицу индейца. Оно было совершено спокойным. В глазах Дадли вспыхнули прежние искорки недоброжелательства.
— Ты радуешься… Индеец?
— Полковник, вы задаете столь много вопросов, что на них не смогла бы ответить и учительница женской гимназии в местной резервации.
Грохнул очередной выстрел. Тяжелая 12-ти миллиметровая пуля кольта прошла между ног Дадли, несколько раз срикошетировала о валуны за спиной индейца и, вернувшись в почти прямо противоположенном направлении, лишила полковника второго погона. Услышав над головой свист своей собственной пули, лейтенант Джонс хмыкнул и на всякий случай прилег.
Дадли хотел присесть, но в его спину тут же снова уперся ствол «большой собаки». Полковник вытер пот и расстегнул очередную пуговицу на мундире.
— Послушай… Как тебя там? — полковник облизнул пересохшие губы — Чингисхан, что ли?
Индеец улыбнулся.
— Называйте меня Большой Змей, полковник. Так вам будет проще выговорить.
— Хорошо, Змея…
— Змей, с вашего разрешения.
— Да, Змей. Ты не считаешь, что нам лучше лечь?
— Если мы ляжем, сэр, нас могут неправильно понять.
— Ты о чем, дьявол тебя задери?!
— Пока мы стоим, ваши солдаты видят, что вы живы и нам обоим ничего не грозит, — терпеливо объяснил Чинганчгук. — А как только мы исчезнем из вида, у лейтенанта Джонса появится отличный шанс для интриги.
— Если солдаты уйдут, ты отпустишь меня?
— Разумеется.
— Ты даешь слово?
— Я могу вам подарить не одно, а целых десять слов. Но боюсь, что даже если бы их было в сто раз больше, вам не все равно оставалось бы ничего другого, как просто довериться мне.
— Довериться индейцу? То есть я хотел сказать поверить Змее?