Хонор отвела взгляд и тоже обернулась назад. Вдалеке на дороге маячила темная точка. Томас трижды притопнул ногой.
— Расскажи мне о своей сестре, — попросил он.
— Что?
— Расскажи о своей сестре… которая умерла. Как ее звали?
Хонор нахмурилась. Ей совсем не хотелось говорить о сестре, когда к ним приближался неизвестно кто, и атмосфера в повозке сделалась напряженной. Но Томас не беспокоил ее расспросами всю дорогу, за что она была ему благодарна.
— Грейс, — ответила Хонор. — Она была старше меня на два года.
— Она должна была выйти замуж за кого-то из Фейсуэлла?
Звук приближался, и его уже можно было различить: одна лошадь, идет галопом, одна подкова толще, чем остальные, что создает характерный неровный топот.
— Он… он англичанин. Адам Кокс. Из нашей деревни. Переехал в Огайо, чтобы помочь брату в лавке. В Оберлине.
— А что за лавка?
— Мануфактурная.
Томас покачал головой. Хонор вспомнила, о чем писал Адам.
— Полотняных товаров.
Он оживился:
— Полотняная лавка Коксов? Я знаю ее. На Мейн-стрит, к югу от колледжа. Один из них что-то совсем занемог. — Он опять трижды притопнул ногой.
Хонор вновь оглянулась. Теперь уже всадника было видно: мужчина на гнедом коне.
— Ну а ты почему с ней поехала?
— Я… — Хонор не хотелось рассказывать незнакомому человеку о Сэмюэле.
— И что ты теперь будешь делать, оставшись одна, без сестры?
— Не знаю.
Вопросы Томаса были прямыми и колкими, а последний вошел в ее сердце, точно игла, прокалывающая чирей. Нарыв вскрылся, и Хонор расплакалась.
— Прошу прощения, мисс, — прошептал Томас. — Вероятно, эти слезы нам очень помогут.
Всадник уже догнал их. Он придержал коня рядом с повозкой, и Томас натянул поводья, останавливая свою серую лошадку. Гнедой жеребец поприветствовал ее тихим ржанием, но та стояла с безучастным видом, не проявляя интереса к ее новому спутнику.
Хонор вытерла слезы, быстро взглянула на всадника, а потом сложила руки на коленях и опустила голову. Мужчина был очень высоким, с обветренной, дочерна загорелой кожей, какая бывает у тех, кто много времени проводит на свежем воздухе. Мужественное лицо, светло-карие глаза. Его можно было бы назвать красивым, если бы в выражении его лица наблюдалась хоть толика теплоты, но его взгляд был настолько безжизненным и равнодушным, что Хонор невольно поежилась. Она вдруг осознала, что они с Томасом совершенно одни на этой пустынной дороге. И она сомневалась, что у старого Томаса был револьвер — как тот, что висел на поясе у незнакомца, нагнавшего их в лесной чаще.
— День добрый, Донован, — обратился Томас к всаднику.
Тот улыбнулся, но улыбка никак не смягчила его лицо.
— Старина Томас и девушка-квакерша, как я вижу? — Он протянул руку и приподнял оборку капора Хонор. Она резко дернула головой, отстраняясь, и он рассмеялся. — Просто хотел убедиться. А то с квакеров, знаешь ли, станется обрядить негритоску в свои квакерские наряды. Но я давно раскусил этот трюк.
Донован снял свою старую помятую шляпу и кивнул Хонор, которая смотрела на него во все глаза, озадаченная его словами.
— Перед квакером не обязательно снимать шляпу, — произнес Томас. — Они не верят в такие условности.
Мужчина усмехнулся:
— Я не могу забывать о хороших манерах лишь потому, что у девушки-квакерши есть свои взгляды на данный вопрос. Мисс, вы же не возражаете против того, что я сниму перед вами шляпу?
Хонор опустила голову.
— Видишь? Она не возражает. — Донован выпрямился в седле. Его белая рубашка под коричневой безрукавкой была в разводах от пота.
— Мы тебе можем чем-нибудь помочь? — спросил Томас. — Если нет, то тогда мы, пожалуй, поедем. А то путь неблизкий, а время идет.
— Торопитесь, значит? А куда, кстати?
— Да вот везу юную барышню в Веллингтон. — Она приехала к нам из Англии, но потеряла сестру. Та скончалась в Гудзоне. Желтая лихорадка. Видишь, девушка плачет. У нее траур.
— Так вы из Англии?
Хонор кивнула.
— Скажите что-нибудь. Обожаю английский акцент.
Она замялась, и Донован стал настаивать:
— Ну, давайте, скажите что-нибудь. Или вы слишком горды, чтобы со мной говорить? Скажите: «Как поживаешь, Донован?»
Опасаясь, как бы его настойчивость не обернулась гневом, Хонор посмотрела ему в лицо и промолвила:
— Как поживаешь, мистер Донован?
Тот усмехнулся: