— Что вы, я алкоголик — специалист по межличностным и групповым контактам. Поэтому позвоню завтра.
О, сегодня надо было спешить — он ворвался в отдел, бросил сумку на стол и прошел туда, где стоял кульман — и этот еврей, подумал, на ходу доставая авторучку. Кульманом никто, кроме Пшеничникова, не интересовался — в результате два номера по четыре цифры удлинили на кальке черную колонку телефонов. И оглянулся: так, кругом враги — это же наши люди…
— Жаль, что ты ими не пользуешься…
— Кем? Женщинами?
— Да хотя бы телефонами, — вздохнул Панченко, — беззаботно живешь…
— Я исследователь, а не потребитель! — парировал Пшеничников. Сегодня он должен сдержать удар.
Этим утром Куропаткин в кафе подниматься не стал, а сразу прошел в буфет на первом этаже. «Впрочем, одна контора», — подумал он, разглядывая пустые, как собственный желудок, витрины.
— Виноградный сок и булочки с маком, — пропела вальяжная девушка в белом халате, — больше ничего нет.
— Булочки, говорите, — да, в детском саду я тоже путал ветеранов с вегетарианцами…
Куропаткин завороженно скользил взглядом по крутому взлету белоснежной шеи — до высоко схваченных заколкой и ниспадающих беличьим хвостом русых волос.
— Ладно, из ваших рук — хоть змеиный яд, — согласился он.
Когда Куропаткин позавтракал, в помещении появились другие голодные.
— Да-а, а чем вы кормили сегодня мужа? — неожиданно повернулся он к буфетчице.
— У меня еще нет мужа, — покраснела девушка.
— Спасибо, именно это мне хотелось услышать.
Девушка покраснела еще сильнее, а мужчина щедро ответил на улыбки сограждан. Затем перегнулся через витрину, достал лист серой оберточной бумаги и авторучку. И все быстро вернул на место — конечно, с коротким текстом.
Он прошелся «болотниками» по кафельному полу и отправился на экскурсию в музей. Перед крупным запоем Валерий Николаевич всегда посещал места государственного значения: художественные галереи, железнодорожные вокзалы и общественные туалеты. В местном музее он нашел топор, деревянный велосипед и поучительную экспозицию о знаменитых аборигенах — архитекторе с мировым именем, ученом-лесоводе и советском генерале. Придирчиво все рассмотрев и оценив по курсу Эрмитажа, направился вверх по поселковой улице.
В тот вечер, честное слово, Валерка уже собирался уходить с той паперти разграбленной церкви, когда увидел девушку, стучавшую высокими каблуками по дощатому тротуару. Зонтик и вязаная, не по погоде надетая кофта — м-да… Слишком много золота — отметил он, разглядывая руки подошедшей к нему буфетчицы. «Отчего, отчего, отчего мне так смешно, когда ты идешь по переулку», — вспомнилась Валерке популярная песня — почему-то в несколько искаженном виде.
— Что стоишь, как ювелирный магазин? — улыбнулась девушка. — И вообще, почему ты так подписался — Князь Куропаткин?
— А как тебя звать?
— Как Антуанетту, — скромно ответила красавица.
— О! — оценил Князь Куропаткин уровень образования.
— Мягкие у тебя волосы, Маша, — погладил он ее рукой по голове, — и густые, представляю, как они смотрятся на белой подушке… Давай споем с тобой песню «Еще раз про любовь», а потом еще раз про… еще раз… еще… еще… и еще!
— Что-что? — рассмеялась она. — Запомни — от моей бабушки мужчины уходили только в могилу! Пойдем в сквер — там у меня подружки сидят.
Машина компания была по ней — продавщицы и товароведы. Тут Валерка немного загрустил: одно дело — Джульетта, Шекспир, театр «Глобус», другое — трахать какую-то Машку-буфетчицу в пыльных кустах акации поселкового сквера.
— Костя, — представился единственный парень.
Валера рассмотрел его: узкий таз, косая сажень в плечах, металлические зубы — чувствовалась хватка, дарованная лесоповалом. Только глаза как-то странно поблескивали — искусственно.
— У тебя контактные линзы? — спросил Куропаткин.
— Да, знаешь, — начал тот тихо, — как-то на зоне открываю дверь из барака, смотрю — летит — удар! Только очки по полу прошуршали… Ну, а зубы я сам выплюнул… Других очков не было — тихо передвигаться стал… Меня прозвали Костя-луноход… Освободился — линзы поставил… Сколько дверей еще придется открыть… Такая страна…
— Да, я тоже, знаешь, с людьми стараюсь как можно реже встречаться, чтоб до вечера никто не успел нож воткнуть. Ты откуда сам — из Сибири?
— Мы с женой приехали из Владивостока. Сейчас я работаю там грузчиком на рыбокомбинате. Здесь родина жены.
Костя показал стальную улыбку. На скамейке уже расстелили газету. Появились бутылки с сухим и светлым вином, горячий каравай белого хлеба и крупные, как заходящее солнце, ягоды клубники.