На первом этаже лейтенант свернул направо, в блок изолятора — и вошел в кабинет заведующей общежитием. И тут Гена заметил, как в полутемном коридоре Вельяминов прошел мимо двери кабинета. И никто его не остановил, может быть, потому что милиционеры по привычке ассоциировали изолятор со словом «штрафной», где есть только вход — и нет пожарного выхода. А Вельяминов знал, что выход есть — из любой ситуации и пожарного случая. Впрочем, менты вряд ли знали, как называется этот блок, — они шли в кабинет коменданта. Просто бывшие позади задержанных конвоиры еще не успели зайти в коридор, как Вельяминов уже свернул за угол, что был далее кабинета. И выпал из поля зрения ментов, будто его и не было.
— Кажется, вас было больше? — с тревогой оглядел алкоголиков лейтенант, когда чуть слышно раздался стук закрывшихся дверей пожарного выхода. Два мента тут же рванулись на звук, будто собаки. Пшеничникову едва удалось сдержать улыбку, когда они вернулись. И совсем не захотелось улыбаться, когда понял, что менты сели составлять протоколы — грамотные, бля… Писать умеют… Ой, бля…
Когда очередь подписывать дошла до Игоря Николаевича, он внимательно, не очень спеша, прочитал ментовскую фальшивку. И остался доволен.
— Кстати, в слове «общежитие» две буквы «и», а не три, как вы утверждаете, — заметил он мимоходом, с улыбкой само собой разумеющегося превосходства и безграничной снисходительности, — а «по-прежнему» пишется через дефис.
— Через что? — растерянно спросил раздавленный его интеллектом лейтенант.
Игорь Николаевич поднял немигающий взгляд и выдержал соответствующую паузу.
— Через маленькую черточку, — ответил он наконец, — за грамматику, товарищ лейтенант, три с минусом, а за содержание на два балла меньше… — он перевернул протокольный лист и написал на обороте: «Не протокол, а прокол отдела внутренних дел. Я свои-то сочинения редко подписываю, а чужую фантастику читать смешно. Пшеничников, Игорь Николаевич».
Высокий в штатском опередил лейтенанта и выдернул лист из-под руки Пшеничникова. И стремительно налился кровью — как крупный комар.
— Мы с тобой в отделе поговорим — ты у нас там даже обои подпишешь, по периметру, вдоль плинтусов.
— А я неграмотный, — осклабился лейтенанту Куропаткин, когда тот кивнул на протокол ему.
Псы смотрели так, словно ждали неосторожного жеста. Валерий засунул руки в карманы, чтоб не видно было, как они подрагивают, — а говорить я с вами буду в другом месте. Я буду с вами говорить… Вы меня поняли? Я, а не вы…
— Посмотрим, как ты квакать будешь, вместе со своим корешем, — показал высокий мужчина пальцем на Игоря, — когда мы вас в отдел привезем и разделаем под орех.
Но сказал он это сдержанно. Без энтузиазма сказал. Он начал собирать протоколы.
«Так-так, — заметил про себя Куропаткин, — так и надо держаться — так, будто у тебя дядя полковник госбезопасности. Но блеф должен быть корректным. И уверенным…»
— В машину — к выходу! — заорал лейтенант, явно озадаченный реакцией коллеги — похоже, что более старшего по должности.
Бригаду алкоголиков проконвоировали к выходу. На вахте никого не было. Интересно, подумал Игорь Николаевич, кто же это сдал нас? А когда спускались по бетонным ступенькам высокого крыльца, он представил себе, как они смотрятся из окон соседних домов: группа преступников окружена нарядом милиции, вот группу заталкивают в автозак — железный ящик на колесах, с решетками на маленьких окнах. Работают правоохранительные органы! Два сержанта залезли последними. И вторая машина, УАЗик, пристроилась в хвосте — хорошо, крупнокалиберный пулемет на капоте не поставили. Серьезная охрана, кретины.
Везли так долго, что все задержанные, наверное, сообразили — это другой район. Но почему? И когда над головой прошла электричка, Пшеничников понял — по железнодорожному мосту над автомобильной дорогой, около университета. Сейчас слева, за густой зеленью сквера, должны стоять белые колонны гуманитарного корпуса. Помнится, надо было успеть забежать под мост, когда по нему шел поезд, чтобы загадать желание, которое, конечно, сбудется. Вот и успел… Чего только ни сбывается.
А вот и последний поворот… Бригаду выгрузили во дворе старого кирпичного здания, покрашенного в желтый цвет. Менты, похоже, решили сделать ход назад, но конем — и ввели всех в первый этаж пристройки, где находился медвытрезвитель отдела внутренних дел городского района имени первого председателя ВЧК.