В правой руке Куропаткин держал стакан, а в левой — сигаретку «Опала». Пшеничников держал то же.
— Скоро я брошу пить, — вслух бредил Игорь Николаевич, — я удивлю всех… Такое слово найду… такое слово… Конечно, сегодня я из себя ничего не представляю, но завтра, завтра — пик XV, Эверест, Сагарматха, Джомолунгма… А сегодня — конечно… Территория, стрельба по периметру… Завтра я соберусь — и брошу пить…
Куропаткин кивал головой, с удовольствием соглашаясь с нелицеприятной самооценкой соратника.
— Да, соберешься… И будешь браться, пока руки не отсохнут, — поддержал он, — тело не парализует… Но подозреваю, что и тогда — челюстью черпать будешь, из корыта, языком доставать, как собака!
— Языком, которым я зарабатываю деньги?
— Да разве это деньги? — повернул к нему голову Князь Куропаткин, у которого ничего святого не было, даже денег. — Уволят за прогул — пойдешь дворником, уволят оттуда — возьму в бригаду, ниже некуда… Ни профессия, ни возраст ничего не значат. Взять моих товарищей по спецшколе — учителя на уроках чистописания уже знали, кто из них станет первоклассной падалью.
— Ты, наверное, себя имеешь в виду?
— Потом они все сели — за хоровуху… А я никогда не насильничал — с восьмого класса уговаривать начал. Конечно, в семь лет уже ясно, каким ты будешь в семьдесят. А ты что не пьешь, не согласен со мной?
— Меня мать в первом классе из ложки кагором поила…
— А я думал, ковшом… Кажется, я сам не тот кран открыл, по малолетству… Да и как тут не запьешь, когда все пьют — до сблева, в подъездах моча и кровь, мат непроходимый… А ты только представь, что это будет вечно — для нас, потому что всю жизнь, ровесники наши и те, которые младше, тоже, никогда не изменятся! Они будут толкаться вокруг нас всю жизнь… Так что же делать, начальник? Я не желаю жить с этими ублюдками!
— «Ты царь: живи один…»
— Кто сказал?
— Пушкин.
— Я так и подумал! Опять он меня обошел…
Они выпили — «за классика мировой литературы!» — лежа поверх постелей в сторублевых смокингах, слегка помятых костюмах, про какие говорят — не без былого. Лишь бы хватило снотворного на всех, Господи.
— А почему люди начинают читать книги в старости?
— Они пытаются стать мудрыми, — ответил через паузу Пшеничников, — они читают книги по пищеварению, варке стали и астрофизике, романы Бальзака и исторические монографии. Сначала медленно, затем быстро, потом еще быстрее, листают брошюры, мемуары и ежегодные энциклопедии. Ищут подтверждение того, что правильно прожили жизнь. Тешатся, безумные старики, и не находят — своих фотографий, биографий, даже эпитафий… Тогда что же было не так? — размышляют они. Что? И они снова листают книги — и находят единственный ответ… Единственный и последний. Поэтому я говорю тебе: когда станешь мудрым, почувствуешь запах пихтовых веток.
— Клянусь священными водами Стикса, бегущими в логу Егошихинского кладбища, — торжественно произнес Князь Куропаткин, — я не стану мудрым, потому что я умру молодым и счастливым.
Вельяминов встал удачно — сразу на ноги, снова попил из ведра и разглядел за решеткой усталое лицо.
— Послушай, фельдшер, — обратился он к эскулапу на безупречном русском языке, — ты помнишь, я стоял на ногах гораздо вертикальнее, чем ты… Так почему я не ушел вчера вечером?
Человек внимательно разглядывал коридорную штукатурку и медленно курил, сцеживая дым сквозь зубы.
— Отсюда уходят только утром…
— Или уносят, — раздался веселый голос с одной из кроватей, — моего соседа по площадке насмерть забили!
— Ты что, с диагнозом не согласен? — добавил мужик в ботанических трусах. — Нашел тоже фельдшера — за копейку убьет.
Вельяминов оттянулся на кровати, жестко всадив локоть в потную клеенку. Через неделю на завод придет бумага из вытрезвителя — кто попался! Хай-лай поднимется…
Утром, по освобождении из камеры, клиентов конторы собрали в комнате, точнее в классе специальной переподготовки. И светловолосый капитан начал свой, надо думать, ежедневный ритуал: какие вы мужики? надо же взяться и бросить пить, а есть такие, которые попадаются во второй или третий раз! У вас, похоже, совсем нет воли… Кто не бросит, тот плохо кончит.
Сидевший рядом с Вельяминовым молодой человек в белых джинсах прокомментировал выступление своему товарищу — на английском языке и достаточно громко.
— Вы мужики или нет? — продолжал бубнить милиционер. — Или только похожи на них…
— Белокурый баранчик с голубыми глазами, — тихо произнес сосед Вельяминова — но уже по-русски.