– Когда всё закончится, дача твоя, Наоми, – прохрипел я.
Эти слова трудно говорить спокойно, и они, словно дротики в воздухе, которые я хотел бы сломать.
– Что значит моя? – у неё сужаются глаза, а я отвожу взгляд в окно.
Унылый пейзаж отражает моё душевное состояние.
– Значит, только твоя. Я не появлюсь там без твоего приглашения, – говорю я.
– Не понимаю, – нетерпеливо говорит она. – Ты знаешь, что должен быть со мной прямолинейным. Так мне нравится. Ты...
Она прерывается из-за волнения в дверях. Игорёк и ещё двое мужчин приводят старейшин. Что бы она ни хотела сказать, ей придётся подождать, ведь собрание начинается.
– Что происходит? – раздражённо спрашивает Георгий.
Томас, самый спокойный и серьёзный из старших, кивает головой.
– Ты принёс нам Караваджио?
– Пожалуйста, присаживайтесь, – я машу руками в сторону стола. – Как видите, у каждого есть датчик. Если хотите говорить, приложите к нему палец. А этот диод на шею.
Сажусь во главе стола рядом с проводами Наоми. Некоторые из лидеров делают, как я попросил. Другие нет. Хватаю за руку, сидящего рядом Георгия.
– Ты не хочешь участвовать, Георгий?
Он усмехается.
– Я не твой лакей.
С небольшим сожалением я стреляю ему в плечо. За столом воцаряется шокированное молчание. Я повторяю свою просьбу.
– Пожалуйста, убедитесь, что все датчики замеряют ваш пульс. Или мы будем стрелять в вас до тех пор, пока пульс не исчезнет совсем.
Томас снова говорит.
– Где Караваджио? Мы сказали, что проголосуем за тебя, как за босса, если ты принесёшь картину, знаменующую возвращение славы «Петровичей».
– Караваджио превратился в пыль, и Елена мертва.
Пульс некоторых подпрыгивает, я вижу всплеск в линиях сердечного ритма на экране в программе Наоми.
– Тогда ты покончил с Братвой, – вздыхает Георгий.
У него бледнеет лицо от боли и огнестрельного ранения.
Игнорируя Георгия, я обращаюсь к остальным.
– У вас, старейшины, есть выбор. Вы можете последовать за мной, как за главой Братвы «Петровичей», или я и все боевики уйдут, и мы сформируем наше собственное братство. И в борьбе за власть и территорию, Петровичи станут нашей первой целью.
Я сжимаю руки в кулаки, откидываясь назад.
– Итак, выбирать вам. Уйти или стать единым фронтом с нами. Что вы будете делать?
Георгий, бледный, как снег, наклоняется вперёд и говорит.
– Ты думаешь, что сын шлюхи сможет вести нас за собой? Никогда.
– Один голос против. Кто ещё?
В конце стола откашливается Пётр.
– Я пойду за тобой, Вася. Ты всегда нравился мне.
– Ох, он лжёт. Смотри, Василий, – прерывает нас Наоми.
Графики подпрыгивают. Не совсем понимаю, на что я смотрю, но потом изучаю выражение лица Наоми. Она рада, что машина работает.
– Спроси ещё что-нибудь, чтобы он снова соврал.
– Ты боишься эту женщину?
– Нет, – усмехается Пётр, но не может посмотреть мне в глаза.
График снова подпрыгивает. Она хлопает.
– Мне нравится это. Он боится меня. Это, во-первых. Спроси его, голубое ли небо. Для проверки.
– Небо голубое?
Он не отвечает. Я поднимаю пистолет.
– Пётр, небо голубое?
Он угрюмо говорит.
– Да.
– Трава зелёная?
– Да.
– Любишь ли ты водку?
Колебание.
– Нет.
– Всё это правда, – говорит Наоми. – Задай ему ещё один вопрос. Насиловал ли он женщину?
– Насиловал, Пётр?
Он поджимает губы.
– Нет.
График сходит с ума.
– Ложь, – хмурится она.
Поднимаю оружие и дважды стреляю в него. Первый раз между глаз и второй в сердце для того, чтобы показать хорошие манеры.
Георгий встаёт из-за стола и идёт к двери. Игорёк стреляет в него, прежде чем тот успевает дойти до конца стола.
– Это грёбаное шоу, – рычит Дениэл позади меня. – Тебе нужно кончать это, прежде чем пострадает кто-то, кто дорог нам.
Он намекает на Наоми.
– Положите пальцы на экраны телефонов, пожалуйста, – прошу я.
Из-за суматохи люди убирают руки с устройств, но моей команде все подчиняются. Теперь они будут говорить правду или умрут. Всё просто.
– Мне не нравилось, как Сергей и Елена вели дела Братвы. Они прогнили изнутри. При другом поколении это братство умрёт. Ты этого хочешь?
Многие кивают головами.
– Правда, – говорит Наоми.
– Хотел бы, чтобы мы двигались вместе под новым режимом. Мы будем делиться с нашими людьми, как Братва в прошлом. Предоставлять им щедрые возможности для получения образования, жилья и других предметов первой необходимости. Если вы верны Братве, то получите всё. Верность не будет оплачиваться сексуальным рабством или выбиваться угрозами членам семьи. Любой, кто станет частью Братвы, будет здесь потому, что хочет этого, а не потому, что его шантажировали.