И это конец.
После этого ужасающего опыта я провела исследования и выяснила, что эякуляции из члена после сексуальной активности – это нормально. Но я не нашла в сексе ничего приятного. Ни прикосновений, ведь человеческая кожа выделяет жидкости. Ни поцелуи, ведь открытые человеческие рты полны микробов. Ни пенисы. Пенисы вообще ужасны.
Но мне нравилось то, что Василий рассказал, будто хочет сделать со мной. Я позволю ему смотреть на меня, но не трогать. Не люблю прикосновений.
– Мы останемся здесь, – говорит он. – Пока.
Я моргаю. Я думала о сексе, и не помню нашего разговора.
– Останемся где?
– Здесь. В этом отеле. «Тиволи Мофаррей». Мы должны быть осторожны. Тебя будут искать.
Ох. Я поняла.
– Мы можем замаскироваться? Если мы спрячем нашу внешность, людям будет сложнее найти нас. В одном из исследований полицейских исследований о фотороботах более восьмидесяти процентов были признаны неточными...
– В маскировке нет необходимости, – говорит он, перебивая меня. – Ты не выйдешь из отеля.
Но я уже в восторге от мысли о маскировке.
– Мне нужна чёрная водолазка и кожаные штаны. И стрижка! Может быть, мне побрить голову.
– Никакого бритья. Мне нравятся твои волосы.
Он протягивает руку и гладит одним пальцем мои волосы.
Ничего не чувствую, это же волосы, но я смущена и довольна. Мне нравятся прямые комплименты. Люди так часто пытаются скрыть то, что имеют в виду на самом деле. Я скучаю по прямоте. Ему нравятся мои волосы.
– А что, если я просто покрашусь?
– Покраска приемлема, – задумчиво говорит он, все ещё гладя мои волосы. – Какой цвет ты хочешь?
– Мой любимый цвет – зелёный.
– Идея в том, чтобы стать незаметной.
Ой. Я задумываюсь на секунду. Я натуральная блондинка, но у меня тёмные брови, поэтому я не буду выглядеть глупо с тёмными волосами.
– Коричневый? Натуральные шатены составляют шестьдесят процентов населения Северной Америки.
Он ещё гладит мои волосы.
– Да. Шатенка. Пока.
– И одежда для маскировки? Тебе нужны мои размеры? Бюст девяносто шесть сантиметров, талия шестьдесят сантиметров, бёдра девяносто один сантиметр. Длина ноги семьдесят один сантиметр, а обувь тридцать седьмого размера.
Василий ничего не говорит, а просто смотрит на меня, потирая мои волосы между своих пальцев.
Интересно, может, я что-то упустила. Я никогда не могу угадать эмоции людей и начинаю нервничать.
– Ты же знаешь, что я аутист, да?
Он пожимает плечами, будто это ничего для него не значит.
Я пытаюсь понять эту реакцию. Обычно люди отшатываются или смотрят на меня с жалостью, будто я назвала себя безмозглой. Но пожатие плечами? Что это? Не помню, чтобы хоть раз раньше получала такую реакцию. Тем не менее, он всё ещё трогает мои волосы.
– Из-за того, что я аутист, не понимаю намёков. Мне нужно говорить всё прямо.
Он снова пожимает плечами.
Взволнованная, я возвращаюсь к перечислению своих размеров.
– Если тебе нужен размер бюстгальтера 85С. Говорят, он не самый распространённый, но его можно найти в большинстве магазинов. Трусики размера М, но это зависит от бренда. Я никогда не измеряла шею, но думаю, это и не потребуется. Хотя, если у тебя есть сантиметровая лента, мы можем измерить.
– В этом нет необходимости.
– Хорошо.
Бросив взгляд на свой скрипт, понимаю, в данный момент мне нечем заняться. Мне неловко, но не хочу смотреть на Василия. Возможно, он всё-таки посылает мне невербальные подсказки того, чего ждёт от меня, а я их пропускаю.
– Что мы будем делать сейчас?
Он смотрит на часы.
– Уже поздно.
– Поздно, – эту подсказку я знаю.
Это косвенный намёк на сон. Но перед тем как лечь спать, у меня есть ритуал. Мне нужно в душ, чтобы промыть волосы и кожу. Мне невыносимо спать, думая, что на мне есть микробы. Я также желаю каждый день менять простыни и одеяла. Эту причуду всегда исполняла моя семья и люди Хадсона тоже. Я должна выдвинуть этому человеку дополнительные требования. Не как Император, а как Наоми. Наоми более тонко утроена, чем Император.
– Тогда мне нужно в душ, – говорю я Василию. – Мне нужен шампунь, кондиционер, новый кусок мыла и новые полотенца. И шлёпанцы, потому что в ванной обязательно куча микробов.
– Уверен, если в твоей комнате не окажется всего необходимого, мы всё легко купим.
Его голос звучит гладко и легко, и я представляю его, как колеблющуюся волну звука. Успокаивающе. Прекрасно сочетается с его басом. Мне нравится голос этого человека. Я украдкой смотрю на него.