Хотел бы я ради неё убить его тысячу раз. Моя ярость даёт мне сил защищать её.
Он ударяет меня локтем в плечо, но на этот раз и я ударяю его в лицо, которое щёлкается об стену. Я получаю ещё два удара в окровавленный нос, прежде чем достаю свою цепь и обматываю её вокруг его шеи.
Бросив пистолет, он тянет руку к подбородку и пытается укусить меня. Щёлкнув запястьем, разматываю цепь, отворачиваю его от Наоми и снова набрасываю цепь на шею. Одним движением я освобождаюсь от его рук и натягиваю цепь обеими руками.
Он цепляется за свою шею. Илоф – большой мужчина, но он слишком долго служил Елене. Молодой боец на улице, возможно, и смог бы противостоять уменьшенной силе, но не Илоф. Он задыхается от нехватки воздуха, но я только тяну и давлю ещё сильнее. Если он не умрёт так, возможно, я просто оторву его голову от тела.
Цепь в моих руках краснеет от моей крови, потому что звенья врезаются в мою кожу.
– Василий, на тебе его кровь, – замечает Наоми из гостиной.
Она приподнимается в своей лежачей позиции, но выглядит слишком слабой, чтобы стоять.
– Да, мне нужно будет принять душ после этого, – я сильнее напрягаюсь. – Вставай, возьми пистолет.
Она медленно поднимается.
– Который сейчас час?
Я качаю головой.
– Пистолет, Наоми.
– Мне нужно узнать время.
Она взволнована, но у меня нет часов, чтобы ответить ей. По крайней мере, она отвечает мне, значит, с ней всё в порядке.
– Ты тупая шлюха, – выдыхает Илоф.
В нём ещё много воздуха, как в мешке. Я поднимаю колено и бью его в спину.
– Не знаю, сколько времени, Наоми. Пожалуйста, дорогая, пистолет.
– Мне нужно знать время, – повторяет она.
Она не может себя контролировать.
– Мы вышли через два часа, – говорит мальчик с порога.
– О, это нехорошо, – отвечает она, и наконец, выходит из гостиной и подходит к пистолету.
Я маневрирую с Илофом вокруг неё, но когда, наконец, его тело сгибается, я отпускаю его.
– Но мы уходим. Это хорошо, – говорит мальчик.
Наоми вручает мне пистолет. Я стреляю из него в Илофа. Никто из нас даже не вздрагивает.
Я сгребаю её в объятия и прячу лицо в её волосы, чувствуя слабость в коленях от радости, что она жива.
– Ты ранена?
Я отстраняю её от себя и быстро осматриваю. Кажется, она не пострадала, но многие травмы не видны снаружи.
– Нет. Ты пришёл вовремя, но Дениэл приедет только через десять часов, – она трёт голову, как обычно делает это с кепкой. – Ты пришёл вовремя.
Я ничего больше не слышу, целуя её в макушку и в лоб. Мне требуется ещё одна минута, чтобы успокоиться и осознать, что она жива и здорова. Я целую её в губы, проникая в рот языком.
Она мгновенно отвечает и набрасывается на меня, разрушая изнутри.
Мы отрываемся друг от друга, задохнувшись от нашей страсти.
– Дениэл?
Наконец, её слова доходят до меня, но прежде чем она успевает объяснить, чувствую запах дыма.
Я проверяю магазин. Осталось шесть пуль. Дурак Илоф потратил на нас семь выстрелов. В коридоре я вижу дым, идущий из кабинета.
– Найди служебный лифт, – говорю я мальчику, и он убегает.
Дым пробирается в зал, но сквозь дверной проём замечаю, как на полу горит Караваджио.
– Нет, – кричу я, и бегу вперёд.
Прохожу сквозь пламя, но дыма слишком много, а картина старая и хрупкая. Рядом со мной раздаётся смех сумасшедшей женщины.
Повернувшись, я хватаю Елену и трясу за плечи, пока у неё зубы не ударяются друг об друга, но она продолжает смеяться.
– Что ты сделала? – требую я ответа.
Ужас охлаждает мою кровь, превращая меня в камень. Слышу ледяные слова Достонеева, провозглашающие, что богат, ленив и хочет картину. Эта глупая чёртова картина. Жизнь моей сестры зависит от того, отдам ли я ему картину. Я бы хотел убить Елену сто раз подряд.
Она снова хихикает.
– Ты так сильно хочешь картину, что пожертвуешь своей мужественностью? Что свяжешь себя с другой женщиной? Нет, – усмехается она. – Тебе достанется только пепел.
Я закрываю рукой её рот. Сделка, которую я заключил с Достонеевым ради безопасности моей сестры, горит прямо передо мной. А я наблюдаю, как пламя пожирает её жизнь, оставляя только дым и пепел.
Глава 34
Наоми
Я всё ещё чувствую действие транквилизатора, когда иду за Василием в заполненную дымом комнату. Елена сидит на одном из своих кресел и смеётся, как сумасшедшая, когда Василий спасает картину Караваджио, топча сапогом. На самом деле, это бесполезно, картине пятьсот лет, и она сделана из холста и масла. Если от неё что-то останется, то это будет чудо.