— Мы чересчур увлекались? — Я почти рассмеялась, правда звук получился нервным и пренебрежительным. — Не вижу, чтобы вы страдали от каких-то травм.
— Вот что, Эмили. Прошу. Я знаю, что ты не из тех женщин, которые верят, будто все раны можно увидеть. Давай не будем притворяться. — Его попытка вызвать симпатию провалилась.
Виланакису, однако, удалось выбить меня из колеи. Мы провели вместе всего пять минут, а я уже усвоила, что Микелис — мастер в двусмысленном общении. Весьма печально, что ему давалось это так легко, и весьма жутко, что он практически видел меня насквозь. Откуда он узнал, что я из тех, кто не понаслышке знаком с физическими и душевными страданиями? Как понял, что я отреагирую на намек о невидимых глазу ранах?
А может, он и не знал. Да, это наиболее вероятно. Он лишь излагал избитые вещи, которые способен услышать и понять каждый. Как хорошо составленный гороскоп, который можно применить сразу к тысяче людей.
Да пошел он на хрен.
— Оставь Эмбер в покое, — сказала я, порядком утомленная этой его дерьмовой привычкой ходить вокруг да около. — Может, раньше она тебя и хотела, но сейчас нет.
— Она вернулась к Риву? Удивлен, что ты поддерживаешь ее, хотя предпочла бы сама быть с Ривом.
Даже если у него на ранчо и были шпионы, он не мог этого знать. Просто попытался угадать.
— От кого бы вы это не услышали, вам стоит найти более надежный источник. — Я постаралась ответить больше самодовольно, чем оборонительно. И это был блеф.
Брови Микелиса приподнялись, и он выглядел так, словно выиграл джекпот.
— Это ты мой источник информации, дорогая Эмили. Понимаешь, ты как раскрытая книга.
Он пытается добраться до тебя. Не дай ему это сделать.
— На самом деле, никто обо мне так не говорил раньше.
— Значит, ты просто не встречала проницательных людей.
Я открыла рот и тут же его закрыла. Насколько я поняла, он пытался докопаться до правды, и его точность поражала.
Но я ни за что не позволила бы себе знакомства с людьми, которые могли видеть настоящую меня. Обычно меня притягивали мужчины, которые не старались узнать обо мне что-нибудь, кроме способности подчиняться. Даже Эмбер видела ровно столько, сколько хотела видеть. Рив был первым человеком, который забрался мне под кожу и в душу.
И оставил меня уязвимой? Действительно ли Микелис видел меня насквозь?
Я колебалась с ответом слишком долго, и он воспользовался возможностью.
— Серьезно, Эмили, расскажи мне. Я заинтригован. Что происходит между вами тремя?
Не отвечай. Ни о чем ему не рассказывай.
— Вы, девчонки, делитесь им в равной степени? Или у него есть фаворитка?
Я слегка покачала головой, и это был не ответ, а просьба перестать ходить вокруг да около и загонять меня в угол.
— Это ты, не так ли? Готов поспорить, это выводит Эмбер из себя.
— Не говорите о нас так, будто все знаете, — слабым голосом произнесла я, тяжело дыша.
— Ах, я понял. — Он ухмыльнулся, будто победа была за ним. А так и было. — Ты совсем не хочешь делиться.
Вот он, мой самый большой секрет. Самая постыдная рана. Я могла целый день обвинять Эмбер в причинах, по которым мы отказались от группового секса, и это была бы правда. Ведь именно она решила, что с этим покончено.
Однако не одна Эмбер хотела только своего мужчину. Я тоже.
И теперь Микелису оставалось лишь насыпать соли на рану.
— Ты не первая женщина, которая сталкивается с его неверностью.
От удивления я задала вопрос, не подумав.
— Он изменял Эмбер?
— Я говорил о Мисси Матайе.
— Вы просто пытаетесь выудить из меня информацию, — сказала я, понимая, что мое самообладание утрачено. — Пытаетесь угадать, что меня расстроит. Это не сработает.
— Раз ты так говоришь. — От него так и веяло торжеством победы.
Как последний оставшийся в живых солдат, я сделала последний выстрел, уже даже не надеясь, что он попадет в цель.
— Оставьте Эмбер в покое.
Его взгляд тут же затуманился от замешательства или непонимания, и я уже подумала, что он не понял, о чем я говорила. Но затем ответил:
— Когда люди просят меня о чем-то, они, как правило, предлагают что-то взамен.
Конечно, он хотел платы. Я готова была отдаться Риву, когда искала ее. Но не собиралась давать то же самое Виланакису.
К счастью, мне и не нужно было.
— Вы сказали, что не хотите меня. А больше мне нечего предложить.
— Au contraire (франц. наоборот), — возразил он. Я задержала дыхание, когда Микелис сделал шаг ко мне. И еще один. А потом оказался так близко, что мог коснуться меня, ударить или задушить.