– Наоми, ты должна знать, что я плохой человек. Уверена, что хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе таким интимным образом?
– Потому что ты убиваешь людей? Кажется, люди, которых ты убиваешь, нуждались в этом. Как те парни в поезде. Они убили бы нас, так что тебе было лучше застрелить их. Ты не должен чувствовать себя плохо из-за этого, – она отводит свою кисточку в сторону, а потом наносит на мои брови. – Не трогай брови. Тушь должна высохнуть. Выглядит хорошо.
– Тебе ничего не мешает?
– Вернёмся к убийствам или ещё чему-то? И да, я была расстроена, когда ты сказал, что убил бы моего брата или моих родителей. Это была шутка? Я не понимаю шутки. Имею в виду, что я их понимаю, потому что умная, но не понимаю, почему они смешат.
– Это была не шутка. Ты должна знать это до того, как заняться со мной сексом. Я убью всех, кто встанет на пути к моей цели.
Я уверенно обнимаю её тело над своей растущей эрекцией, потому что не хочу, чтобы она уходила. Даже если, я и опасен для неё. Даже если мне не нравится, когда меня трогают. И даже если, я знаю, что схожу с ума.
– Ох, – у неё округляется рот от этого звука.
Окружность, в которую я хотел бы ворваться своим членом. Давление внутри меня растёт. Чувствую, как обостряются все нервные окончания на моей коже. Под моими трусами изнывает мой член.
– Ты должна знать всё, чтобы принять решение. Мы сегодня ляжем в эту кровать, и мне захочется заниматься с тобой сексом. Если ты не хочешь, чтобы это произошло, скажи мне сейчас.
На мгновение она замолкает.
– Я тоже хочу заниматься сексом с тобой, но не хочу, чтобы ты убивал мою семью. Мне всё равно, если ты убьёшь кого-то ещё. Подожди, дети. Не хочу, чтобы ты убивал детей. Возможно, в возрасте до двадцати пяти лет. Кроме того, пожилые люди. Думаю, такие люди должны иметь возможность диктовать смерти свои условия, пока им хватает сил. Так что, никого старше шестидесяти пяти.
Я задыхаюсь от смеха.
– Значит убийство любого человека в возрасте от двадцати пяти до шестидесяти пяти лет разрешено.
Она кивает.
– Это лучшее, что я могу придумать на данный момент. Список может измениться. О, Рейган, подруга Дениэла, должна быть в этом списке.
Я кладу руку ей на талию, чтобы пододвинуть ближе к себе, а другой рукой глажу её прекрасное тело. Замечаю, что макияж на её бровях становится светлее, и, кажется, начинает стираться.
– Есть параметры, которые я уже нарушил. Бывают десятилетние киллеры. Всё, что они знают – это насилие. Они встают с кровати, чтобы убить, а ночью мечтают об убийстве. И для многих убийство – это наименьшее зло. Иногда выйти из дома и начать жить означает избегать более неприятных вещей дома.
– Что может быть более неприятным?
– Многие, многие вещи.
Она хмурит брови, а затем выражение её лица светлеет.
– Ты не хочешь говорить об этих вещах? Это как-то связано с тем, почему тебе не нравится, когда тебя трогают?
– Те вещи должны быть похоронены, – говорю я, не отвечая ей. – После того как мы займёмся сексом, мы будем спать. А затем мы продолжим поиски «Мадонны». А когда эта задача будет выполнена, ты отправишься на Ладожское озеро, где моя дача дожидается тебя.
– Почему?
– Сейчас опасные времена, Наоми. Ты же видела парней в поезде. Не хочу, чтобы тебе причинили вред.
Она смотрит на мою щеку и с заметным усилием пытается посмотреть мне в глаза. Синяя вспышка, а затем она снова отводит взгляд.
– Ты заботишься обо мне.
Поскольку я сейчас настраиваюсь на неё, слышу тоску в её голосе, которую, возможно, она будет отрицать. Понизив тон голоса, я признаю это.
– Я знаю, но это опасно. Ты понимаешь? Когда такой человек, как я, заботится о ком-то, этот кто-то становится мишенью. Тебя могут использовать, чтобы заставить меня что-то сделать. Тебе могут причинить боль, чтобы причинить боль мне.
– Как долго мне ждать?
«Как долго ты готова ждать?»
Я не отвечаю ей, потому что слишком отчаялся. Потребность вкусить её, ощутить физический контакт с ней, слишком велика. Вместо ответа я наклоняюсь к её рту и чувствую удовольствие, когда у неё дёргается маленький язык, чтобы ласкать мой рот. Это придаёт мне храбрости, и я открываю рот, чтобы принять её. Она поднимает руки, обхватывая моё лицо, а телом трётся об мою эрекцию.
Я не понимал, как она голодна, пока своим маленьким ртом не начала поедать меня, подключив острые зубы и свирепый язык. Её напор толкает меня назад, и я падаю, позволяя кровати поймать меня. Наоми врывается пальцами под мою рубашку, и я срываю её.
Она стонет, когда соединение наших ртов прерывается, но поспешно снимает и свой верх. Мы быстро справляемся с нашими молниями и пуговицами, и наконец, её шелковистое тело оказывается напротив моего, грубого и покрытого шрамами.
Знаю, что не достоин такого подарка, который она хочет мне преподнести, дар её тела, дар удовольствия. Но я плохой человек и приму этот подарок. А взамен я снова и снова приведу её к экстазу, подарю ей наслаждение, которого она хочет.
Я мог бы остаться навсегда в её объятиях в этом ветхом гостиничном номере на потёртом матрасе. Никогда в своей жизни я не чувствовал себя так хорошо. Даже, когда убил своего отца. Даже, когда отправил свою сестру в Кембридж. Даже, когда я захватил власть над Братвой. Наоми, желающая меня, целующая меня, занимающаяся со мной любовью – вершина добра в моей жизни. И я не хочу отпускать её.
Я – человек, ненавидящий прикосновения, ненавидящий секс, хочу только одного – лежать между ног этой драгоценной женщины и погружаться в её мягкую плоть. Хочу, чтобы она приняла меня и всю мою грязь, пока я не очищусь в её объятиях.
– Мне нравятся твои микробы.
Она опускается ниже, покрывая поцелуями всё тело. Не знал, что у меня чувствительная шея, или что на ключицах есть рецепторы удовольствия. Она кусает мои плоские соски и движется ниже к моему животу, где мой член приветственно торчит вверх.
– Он больше пятнадцати сантиметров, – говорит она, остановившись на мгновение в своём исследовании и оценивая мои размеры.
Природа одарила меня, ещё когда я был мальчишкой. Именно поэтому меня и выбрали для определённых целей. Эти воспоминания угрожают помешать моему наслаждению Наоми, и я решительно отбрасываю их в сторону.
– Да, – тяжело признаю я. – Представь, как я смогу тереться о твою точку G. Могу наполнить тебя и потрогать каждый крошечный сантиметр твоей внутренности, но лишь тогда, когда ты достаточно увлажнишься. Потрогай, Наоми. Ты достаточно мокрая для меня, или мне применить свой рот?
Она скользит рукой между нами, и по крайней мере, один палец, а может два, оказываются в её влагалище. Отсутствие предрассудков у неё невероятно эротично. Однажды я наряжу её в серебряную лисью шубу до пят и больше ничего. Её ноги будут привязаны к стулу, а я буду полностью одетым стоять на коленях у неё между ног, пока она будет кончать.