Я стала неряшливой. Меня это раздражает.
Однако я не буду сообщать этого незнакомцу. Я изучаю его и много думаю. Он высокий человек. У него твёрдый неуступчивый рот. Он не улыбается. Не выглядит так, как те, кто мне нравятся.
Ещё минуту назад он говорил о моих грудях так, будто они его возбуждают. Его дыхание участилось так же, как и моё сейчас. Сначала я думала это от паники. Гипервентиляция всегда является одним из симптомов паники. Когда я перегружаюсь, я могу легко запаниковать.
Но нет других сигналов тревоги. В конечностях нет покалывания, будто сосуды пережаты. У меня желудок не сворачивается от стресса. Значит, это не тревога. Это совсем другое.
Возбуждение?
– Ты молчишь, – говорит он мягким успокаивающим голосом. – Скажи, что тебе нужно. Я хочу, чтобы ты нашла эту сделку в «Императорском Дворце», и сказала мне, кто купил Караваджо.
Он как будто выбрасывает куски предложений. Такая привычка у всех, кто говорит на славянских языках. Нет связи в предложениях. На хинди, японском, индонезийском и латинском языках таких связей тоже нет. Я читала об этом, когда неделю изучала языки, и была очарована ими. Особенно, увлекательным был французский, потому что...
– Наоми, – повторяет он, вытаскивая меня из мыслей о языках.
– А?
Я забываю о чём, мы говорим.
– Ты знаешь французский?
– Un peu.
Это значит «немного» по-французски.
Я сияю.
– Потрясающе. Всегда хотела изучать французский. Считаю, разница между женскими и мужскими существительными весьма интересна. В конце концов, определяет, действительно ли озеро мужского рода...
– Наоми, – говорит он, снова перебивая меня. – Глубокий интернет. «Императорский Дворец». Я хочу, чтобы ты проверила записи.
– Ой. Точно.
Я быстро моргаю и пытаюсь сбить свой мозг с языковых рельсов.
– Мне нужна предварительная настройка.
– Нет. Начинай сейчас.
Хм.
– Хорошо. У тебя есть компьютер, который я могу использовать?
Он наклоняет голову, кивнув в сторону соседней двери.
– Алексей принёс тебе один. Он в кабинете.
– Отлично.
Вскочив на ноги, замечаю, как его взгляд следит за моей грудью. Это снова заставляет меня странно себя чувствовать. Я очарована тем, что этот человек явно заинтересован моим телом. Он находит во мне что-то сексуальное и возбуждающее, тогда как большинство людей видят во мне урода. Естественно я не отношусь к себе, как к уроду. Но меня достаточно часто так называли, чтобы знать, что моё уродство тревожит людей.
Думаю, этот человек привлекает меня. Так себя чувствуют большинство женщин? У меня кружится голова от этих мыслей. Я дотрагиваюсь до выреза на рубашке и расстёгиваю пуговицу. Я видела, так делают другие женщины.
Его взгляд следит за вырезом и сужается.
Выражение его лица меняется. Интересно. Интересно, как большинство женщин флиртуют с мужчинами. Я ужасно рассеяна, когда речь заходит о социальных коммуникациях, и должна исследовать это. Тем временем, задаюсь вопросом, не должна ли я трогать себя между ног, например, чтобы посмотреть на его реакцию? Мама говорила, что когда я была маленькой девочкой, часто выставляла свои тайные места на публике. Но сейчас я не на публике. И мне кажется, этому человеку понравилось бы такое зрелище.
– Ты отвлекаешь меня, Наоми? – его суженный взгляд сосредотачивается на моём лице.
Я смущённо смотрю в сторону. Эта не та реакция, которую он посылал мне раньше. Я сделала что-то неправильно, раз его взгляд сменился на недоверие. И разочарованно провожу пальцами по краю своей кепки, успокаивая себя. Прикасаться к моей кепке безопасно.
– Компьютеры, – говорю я, переключаясь. – Мне нужен компьютер.
– В той комнате, – показывает он.
Я иду туда и сажусь. Там стол, несколько стульев и уродливая картина с цветами на стене. Но меня заботит только компьютер. Я открываю ноутбук. У меня губы уныло искривляются. Виндоус 8. Серьёзно?
– Это дерьмо.
Он кричит имя своего спутника. Через мгновение в двери появляется человек с нахмуренными бровями. Он говорит что-то по-русски. Очевидно вопрос. Интонация становится выше к концу предложения. Василий что-то сердито отвечает в ответ. Мужчина кивает, хватает ключи и идёт к двери. Василий поворачивается ко мне.
– Мы достанем тебе лучший компьютер.
– Ох, пока я могу поработать на этом, – говорю я, слегка потряхивая мышку в руке.
С мышкой в руке чувствую себя, будто в любимой домашней пижаме.
– Но сначала я установлю новый ГПИ на компьютер.
– ГПИ?
– Графический пользовательский интерфейс. Он поможет запуску скриптов. Кроме того, у тебя много вирусов. Мне нужно ото всех избавиться, чтобы эффективно работать.
– Просто войди в глубокий интернет, – немного нетерпеливо говорит он. – Я хочу найти покупателя картины. Чем больше мы его ищем, тем быстрее остывает его след.
Слышу слова Василия, но игнорирую их. Работа с незнакомым графическим интерфейсом всё равно, что работать с пальцами, покрытыми льдом. Я уже в командной строке DOS, удаляю его жёсткий диск. Мы сотрём всё и начнём заново. Это проект. Я люблю проекты.
– Держи свои резервные копии в надёжном месте, пожалуйста, – говорю я Василию, когда компьютер переходит к переформатированию диска. – Кроме того, я аннулировала твою заводскую гарантию.
Он издаёт мягкий шум, который, возможно, символизирует веселье.
Проходят часы, пока я занимаюсь установкой программ, на присвоенном мною ноутбуке. Я выбираю самый сильный сигнал Wi-Fi и подключаюсь к нему. Они никогда не заметят, что я подключилась к их интернету и краду их пропускную способность. Затем я добавляю несколько любимых скриптов, программ и инструментов, которые помогут мне перемещаться по сети бесследно. Я часами настраиваю систему так, как мне нравится. В какой-то момент кто-то вручает мне бутылку воды, сэндвич с авокадо и сыром на пшеничном хлебе. Я смотрю на это разноцветье. Не люблю есть еду, которая не белая, зелёная или коричневая. Поэтому я вытаскиваю жёлтый ломтик сыра из бутерброда и жую, возвращаясь к работе. Василий молчаливо ходит по комнате. В какой-то момент у него звонит телефон. Я посылаю ему взгляд, показывая, что он сбивает меня своим шумом. Он выходит из комнаты.
Тогда я захожу в глубокий интернет, и я – Император. Триллионы бит данных потока у меня под рукой, большая их часть незаконна. Я никогда не интересовалась простыми пиратскими фильмами и песнями, ведь могу контролировать более тёмную информацию. Мораль в таких вещах не важна для меня. Не знаю никого лично, и меня не беспокоят мысли о них, поэтому направляю свои таланты на более опасную информацию. Это игра для меня, чтобы увидеть, как далеко смогу зайти. Я контролирую больше информации, чем кто-либо другой в интернете. Это пьянящее чувство. Ожесточённое ощущение удовольствия от обладания таким большим количеством знаний. Получив доступ к своим записям на сервере, ищу Караваджо и легко нахожу информацию, которая нужна Василию.