Оказывалось, могут. Оказывалось, дни продолжают мелькать спешной чередой, тогда как она сама замерла во времени.
— Совсем нет, — отвечала она Алексею.
Он улыбался, пожимал плечами и начинал сначала:
— Совсем нет, или просто не помнишь?
— Совсем нет, — ее голос звучал уверенно.
— Но если ты помнишь это, то, может быть, помнишь что-то еще? — с лукавой улыбкой спросил он.
Власов был студентом пятого курса юрфака.
А еще он никогда не был идиотом. И умел складывать два и два, хотя ни с кем результатами не делился.
— Не-а, не помню, — отворачивалась Анна, пиная ботинками камни.
Он остановился и помолчал. Странным образом эмоции на его лице читались, как в раскрытой книге. Даже если он пытался их скрыть. Сейчас он был сосредоточен и тревожен.
— В трех километрах от трассы был пожар, — наконец, медленно выговорил он и уперся пытливым взглядом в нее.
— Ну и что? — равнодушно спросила девочка. — Вот если бы сгорел детдом, было бы веселее.
— Тебе здесь не нравится? — живо ухватился за эту мысль Власов.
— Нравится.
— Если бы у тебя кто-то остался… Брат или сестры… Может быть, тебе это тоже понравилось бы.
— Чем? Мне и одной хорошо.
— Уверена?
— Ага, — кивнула Анна.
Алексей кивнул и замолчал.
Он никогда не забывал того, как началась эта история для него. Он гнал в Питер по трассе из Москвы. Проехал указатель на Репино. И промчался мимо, даже толком его не приметив. А потом эта девочка, появившаяся на дороге, будто бы из ниоткуда. Его почти оглушил визг тормозов — не сразу сообразил, что это он вжал их до отказа, выруливая в сторону. Вырвался из машины, когда та съехала на обочину. Подбежал к ребенку, сидевшему на краю асфальта. Сначала орал на нее, вымещая собственный испуг. Потом понял, дошло. Увидел. Ее взгляд, пустой, будто у слепого котенка. Взъерошенные подпаленные волосы. Синяки на руках и коленях. Покрывало на плечах. Чумазая вся, будто вываляна в грязи. Еще позднее, в машине, когда усадил возле себя, стал осматривать ее тело, дрожащее крупной дрожью от его прикосновений, и пытался понять степень причиненного ущерба — несколько крупных ожогов на щиколотках и голенях в какое-то мгновение показались ему самым серьезным. И опять дошло через время. Следы засохшей слизи по ногам. Сперма.
Он отвез ее в больницу. Ночь проторчал там. Бесконечно пил кофе и ждал. Нужно было поговорить с ней, узнать, кто ее родители, кому сообщать. А потом, на следующее утро, увидел сюжет в новостях о гибели бизнесмена Петра Горина и его семьи где-то на окраине Репино. Девочка в тот же день объявила, что ничего не помнит. Врачи подтверждали возможность амнезии.
И Власов прекрасно понимал, почему и что именно она не помнит. Ей нельзя было отказать в уме — что бы ни случилось в том доме, Анастасии Гориной лучше было остаться мертвой. И Алексей приложил все усилия для того, чтобы дело о нашедшейся безымянной девочке в милиции замяли как можно скорее. При их текучке и проценте висяков — одним нераскрытым делом больше, одним меньше. Хорошо иметь в загашнике папу-полковника милиции.
После выписки Аню Протасову определили в детдом.
А Власов так и не мог отделаться от странного чувства, что должен, обязан сделать для нее что-то еще. Будто бы этот жуткий случай на дороге уже навсегда определил его жизнь.
— Хочешь, я тебя на выходные в парк возьму? — глупо спросил он, решив сменить тему. — Договорюсь с Василием Андреевичем, он отпустит.
— Не-а, мне пару по физике исправлять надо.
— Не любишь физику?
— А чего ее любить? — удивилась Анна. — Она же не кошка и не человек.
— Хорошо, — мягко сказал Алексей. — А кого ты любишь?
— Между прочим, я еще несовершеннолетняя.
Он почему-то смутился и отвел взгляд. Сунул руки в карманы и посмотрел на кроны деревьев. Они были голые и подпирали небо своими ветвями-щупальцами, будто пронзая его. Перед глазами снова мелькнули ее тонкие ноги в засохшей слизи. Полгода прошло. Такое не забывается, но полгода прошло… Все это время он приходил к ней в надежде вытащить… Не получилось. И с чего бы вдруг получилось? Она ему никто.
— Я про кошек, — хмуро ответил Власов. — Были у тебя кошки?
— Не-а.
— Ясно. Ладно, я пойду. Мне еще в участок заскочить, бумажки для отчета взять…
Власов приходил потом еще несколько раз. Но Анна с ним больше не встречалась, всякий раз придумывая отговорки. Уроки, больная голова, репетиция праздничного концерта. Он был единственным человеком, с которым она общалась после всего, что с ней случилось. Сама не знала, почему. Наверно, потому что он ее нашел. Потому что привез в больницу. Потому что навещал там. Потому что продолжал приезжать в детдом. Потому что пожалел.