Скрывшись за поворот,
Засветит она фонарик,
И наконец развернет
Мокрый шершавый шарик.
И, задыхаясь, прочтет,
Что целится в нашу юность
Тысяча девятьсот
Сорок первый год,
Двадцать второе июня.
14
Он пропал, не снеся головы,
Долгу преданный свято.
Я не знаю, дошла ль до Москвы
Им добытая дата.
Может быть, и дошла, но тогда
Было трудно поверить,
Что с таким вероломством беда
В наши вломится двери.
Если цели своей не достиг
Беззаветный разведчик,
Все равно его подвиг велик,
И прекрасен, и вечен.
Невидимкой он был? Все равно
В пору грома и молний,
Как в еще не звучавшем кино,
Был горнистом безмолвным!
Нам грядущее смотрит в глаза,
О былом беспокоясь,
Вот и должен я был рассказать
Эту грустную повесть
О товарище нашем одном,
До сих пор не воспетом,
Чья фамилия в сейфе штабном
И портрет — под секретом.
Знать, еще продолжает он бой
И, держась и воюя,
Отдает вам последнюю боль
Своего поцелуя.