— Колька! Неужели ты?!
Спичка погасла. Кузенко поспешно принял руки, почти оттолкнув Николая, но Дремин уже узнал его по голосу.
— Рядовой Иван Кузенко, смирно! — шутливо скомандовал Николай. — Ну, докладывай, как они, дела?
— Бог мой, вот это встреча! — изумленно прошептал Кузенко, шаря в темноте руками, прикасаясь к груди, к лицу Николая. — Дайте, ребята, огня… Ну, зажги же, Свиридов, спичку! Эй, где ты, Русевич?! Ты глянь, кто к нам пришел…
Но Русевич уже стоял перед Дреминым, ощупывая его плечи, руки, пуговицы на куртке, не в силах выговорить ни слова.
— Где-то у нас плошка в запасе имеется, — сказал Свиридов, с шумом отодвигая койку. — Ради такого дела следует дать свет!
Снова вспыхнула спичка, осветив дощатый потолок сарая, но Свиридов закрыл огонек собой. Лишь на секунду перед Николаем прояснилось из мрака бледное лицо Русевича, широко открытые изумленные и радостные глаза.
— Дремин?! Ты?..
— Непромокаемая рота расквартирована для ночлега в сарае, — четко выговорил Дремин и козырнул. — Вот оно какое дело, тезка, — все дороги в Киев ведут…
Свиридов уже зажег стеариновую плошку, поставил ее на ладонь, поднял вровень с плечом.
— Если друзья-однополчане встретились, значит — праздник…
— Жив, Колька… Жив! — восторженно прошептал Русевич и протянул руки, чтобы обнять Дремина, но, быстро оглянувшись на молчаливых друзей, что-то вдруг понял и растерянно отступил на шаг. Они молчали, может быть, пять-шесть секунд, не больше, и за это неуловимо короткое время между ними встала какая-то преграда. «Принимают за подосланного, — подумал Дремин. — Неужели и Ваня и Николай могли настолько перемениться, что подумали обо мне такое? Впрочем, возможно, не все благополучно и в их среде. Сторож сказал о ком-то из них, кажется о Корже, что с фравой он в особых отношениях…»
— Так неожиданно все это, — сказал Николай. — Не чаял, что снова встретиться доведется.
— Мы расстались в Борисполе, — напомнил Кузенко. — Но куда же ты делся? Говорили, сбежал…
— Сбежать из концлагеря? Это не так-то просто, — усмехнулся Дремин.
— Значит…
Дремин помедлил с ответом, Русевич и Кузенко быстро переглянулись. Свиридов приблизил горящую плошку к лицу Николая и холодно глянул ему в глаза.
— Значит… — чуть слышно повторил Кузенко, и губы его дрогнули, и нервно дернулась бровь.
— Меня отпустили, — спокойно ответил Дремин. — Просто начальник лагеря был в хорошем настроении, вот и отпустил. Но это особый разговор… Хочешь, расскажу подробно.
Кузенко покачал головой и отступил еще дальше.
— Не нужно.
— Пожалуй, не нужно, — согласился Русевич.
Огонек на ладони Свиридова резко дрогнул, и тень пронеслась по лицам, по стенам, по дощатому потолку.
— А чем мы обязаны такому высокому визиту? — подчеркнуто сухо спросил капитан.
Дремин небрежно передернул плечами:
— Пожарные, как известно, не спят…
Он кивнул Русевичу, взял его за руку повыше локтя:
— Вспоминал я о тебе, тезка… Не верится, что встретились, да еще в таком сундуке! Все же тебе интересно, должно быть, послушать, как меня из Борисполя отпустили? Сядем-ка в сторонке, расскажу…
И снова Русевич быстро переглянулся с Кузенко, потом — со Свиридовым, и тот опустил огонек.
— А какие могут быть секреты? — спросил Русевич, в упор глядя на Николая, но уже словно бы не узнавая его. — У нас тут, среди товарищей, секретов нет.
— Я спрашивать тебя не собираюсь ни о чем, — сказал Дремин. — Сдается, что обо мне ты подумал неверно. Человеку всегда тяжело, если его неправильно понимают. Все же мы вместе были в боях. А другим, я думаю, слушать об этом нет интереса.
— Ладно, — согласился Русевич. — Говори…
Они отошли к самой крайней койке, присели рядом, но Русевич отодвинулся немного и равномерно застучал ногой о пол.
— Я слушаю. Говори.
— Тебе я доверяю, Коля… Кроме тебя и Кузенко, я не знаю здесь больше никого.
— Очень приятно, что доверяешь. Дальше.
— Во-первых, отбрось этот равнодушный тон.
— Ты начинаешь с требований? Говорю, как умею.
— Я вправе обидеться, тезка, — неужели ты мог подумать, что Колька Дремин стал подлецом?
— Зачем ты сюда пришел? — негромко и строго спросил Русевич.
— Я пришел как прежний, как неизменный твой и Ваньки Кузенко друг.
— В пожарные комендатура отбирает людей надежных. А ты, по всей видимости, даже инспектор. Это большое доверие, если ночной пропуск у тебя на руках.
— Ладно, имей же терпение выслушать меня.
— Попробую…
— Я удрал из лагеря грузовиком. Спрятался под брезентом от старых палаток. Помнишь, мы вместе снимали эти палатки, но в тот день тебя, Ивана и еще нескольких человек отправили рыть канаву. Если бы меня обнаружили в кузове машины, не говорить бы нам в этот час…! Но мне посчастливилось добраться до Днепра, перекочевать на Подол… Я никакой не пожарный, Коля, — куртка с чужого плеча, а документы — липа. Я пришел по поручению подпольной организации. Знал бы я тебя и Кузенко или не знал — все равно пришел бы, потому что поручили. Меня послали к вам с единственной целью — помочь вам спастись. Вам нужно отсюда бежать, пока не поздно.