Мое сердцебиение учащается — я снова подаюсь вперед, так что еще чуть-чуть — и соскользну с сиденья, и мои губы оказываются почти возле его уха. От запаха мужского мыла и мужской кожи у меня бегут мурашки по телу.
— А вдруг вам понравится, — поддразниваю я.
От этих слов Серый Костюм не вздрагивает и не отодвигается в беспокойстве. Он не теряет выдержки, единственное, что его выдает, — это легкое подергивание челюсти.
Поначалу это была просто игра — я играю в нее с тех пор, как у меня обозначилась грудь и раздались бедра, и Серый Костюм действительно не ошибся: чего-чего, а времени у меня сейчас навалом. Но между тем моментом, когда я начала заигрывать с ним, и мгновением, когда мои губы оказались возле его теплой загорелой кожи, игра изменилась.
Мне захотелось его поцеловать.
Я резко отодвинулась.
Он смотрит не на меня, скорее — сквозь меня.
— Это вряд ли, — отвечает он, и выговор у него такой, что толком не понять, откуда он.
Я открываю рот, чтобы возразить, но не нахожу слов — бравада, за которую я так долго цеплялась, куда-то испаряется.
Меня душат эмоции, щеки заливает краска стыда — я поднимаюсь на нетвердых ногах и пересаживаюсь на другое место, подальше от Студентика и всех остальных, и начинаю смотреть на воду, текущую под рельсами.
Когда-то мой отец владел акциями этой железной дороги — в то время я была еще девочкой и жила сладкой жизнью. Это было до краха. До того, как мы лишились всего. До того, как он совершил самоубийство.
Я достаю из сумочки письмо — потрепанный конверт, помятая бумага — и перечитываю его, цепляясь за слабую ниточку надежды, которая позвала меня в Ки-Уэст.
Мерное покачивание поезда убаюкивает меня.
Четыре часа спустя мы прибываем на главный вокзал Ки-Уэст, и я просыпаюсь от шума собирающихся пассажиров. Я укрыта пледом — кто-то позаботился обо мне.
Серого Костюма нигде не видно. Путешествие окончено, я на месте, и сил на флирт у меня нет.
Я выхожу из вагона, сжимая в руке саквояж. Воздух здесь невыносимо влажный, в двух шагах вода, кругом пальмы — здесь все совсем не так, как в Нью-Йорке.
В шуме и суматохе города, в безликом людском потоке, заполняющем улицы, в окружающих зданиях, похожих на фаланги пальцев, есть что-то успокаивающее. У города есть границы, улицы образуют карту, по которой ты следуешь, переставляя ноги и двигаясь вперед.
Я всегда держалась дальше от района, прилегающего к Уолл-стрит, куда мы с мамой ходили в контору к отцу. Но то было в другой жизни.
Я снова достаю из сумочки письмо, провожу пальцами по почтовому штемпелю Ки-Уэст.
В животе урчит — маму покоробило бы от этого звука. Неподалеку находится закусочная — видавшая виды белая вывеска с выцветшими буквами извещает о названии: Кафе «У Руби».
А внизу помельче многообещающая приписка:
Лучший лаймовый пирог в городе.
Я убираю письмо в сумочку, открываю кошелек и быстро пересчитываю деньги. Сердце сжимается.
Когда я кладу свои скудные капиталы назад в кошелек, пальцы натыкаются на что-то металлическое, — платиновые зубцы помолвочного кольца впиваются в кожу с такой силой, что выступает кровь.
Я делаю глубокий вдох и двигаюсь в направлении кафе «У Руби».
Глава 4
Хелен
В выходные перед Днем труда у нас оживленнее, чем обычно, — нескончаемым потоком тянутся местные, туристы и военные, гуляющие на широкую ногу, отвлекая меня от недомоганий, связанных с беременностью.
В бестолковый промежуток между обедом и ужином толпа посетителей редеет — я вперевалку выхожу наружу и сажусь на одну из деревянных скамеек перед рестораном.
Неподалеку припаркован сияющий автомобиль. Возле него стоит молодая женщина, которую я недавно обслуживала, ее мужа нигде не видно.
— Все в порядке? — спрашиваю я.
— Колесо спустилось, — отвечает она с легким акцентом, который мне знаком от кубинцев, часто наведывающихся в Ки-Уэст — здесь очень близко, и между островами ходит паром. — Муж пошел искать механика.
Лично я никогда не бывала на Кубе. Когда мы только поженились, Том постоянно твердил, что мы съездим. Сам он часто оказывался на острове по промысловому делу, порой пропадал неделями, а по возвращении от него пахло ромом, сигарами и немножко женскими духами. В конце концов обещания сошли на нет, и я совсем отказалась от этой идеи, когда поняла, что мне, пожалуй, лучше не знать, как он там проводит время.
Переднее правое колесо элегантного автомобиля действительно спущено из-за заметной пробоины.