— И много гангстеров в Ки-Уэст?
В Нью-Йорке они, разумеется, есть, но Ки-Уэст мне всегда представлялся эдаким сонным местечком, совсем непохожим на криминальный город.
— Здесь пролегает несколько оживленных контрабандных маршрутов.
— Значит, вы тут по делам, а не ради собственного удовольствия?
— Да.
— Охота на гангстеров — звучит опасно.
— Опасности случаются, но по большей части все обстоит довольно мирно — сплошная бумажная волокита.
— Она вам нравится?
Мои знакомые мужчины посвящали жизнь бизнесу и финансам — невозможно представить, чтобы кто-нибудь из них выбрал себе подобную стезю. Им скорее свойственно обходить закон, чем защищать его.
— Это часть работы, — он делает паузу. — Да, она мне нравится.
— Это требует определенного оптимизма. Люди всегда будут совершать преступления.
— Именно так.
Возможно, это не самая шикарная работа, но в этом климате даже я способна оценить выгоды подобной охраны.
— И вам нравится их ловить?
— Мне нравится привлекать их к ответственности. Приятно сознавать, что на улицах стало одной опасностью меньше. Сам факт того, что они ответят за свои преступления, дарит чувство облегчения.
И внешне он вполне тянет на нетерпимого в вопросах морали борца за добро и справедливость. Но есть одна загвоздка — я считаю, нельзя всю жизнь гоняться за преступниками и не запачкаться самому.
— А вы чем занимаетесь? — спрашивает он, ловко переводя стрелки в разговоре.
— Пожалуй, тем же самым, что и остальные, — пожимаю плечами я.
— И как вообще живется в Нью-Йорке?
Что на это ответить? «До того как», когда жизнь была сплошным праздником, или «после того как», когда мы, как и все, впали в отчаяние?
— Как и повсюду в стране в наши дни. Работы нет, и денег тоже.
— Кем вы работаете?
Несколько лет назад в ответ на такой вопрос я бы рассмеялась. Сейчас он вызывает некоторую неловкость.
— Пару раз ходила на биржу труда. Пыталась получить работу.
— И что нашли?
— Слишком много женщин находится в таком же отчаянном положении. У них есть опыт, им надо кормить детей, — я пожимаю плечами. — Мне предложили место продавщицы в универмаге, потому что я миловидная.
У красивых женщин есть шанс трудоустроиться даже во времена Депрессии.
— Я попробовала, но, честно говоря, оказалась ни на что не годной.
— Да ну?
— Мне не хватало терпения. Надо было весь день стоять и ждать, когда кто-нибудь к тебе подойдет. И денег было не настолько много, чтобы улучшить наше положение. Для хорошенькой девушки всегда найдутся другие занятия.
— Могу себе представить, — произносит он без тени юмора в голосе.
— Вряд ли. Мужчинам легче живется, разве нет? Слава богу, что я не родилась дурнушкой, без роду и племени, в голоде и нищете, обреченной заниматься поденной работой и мечтать о будущем, которое никогда не наступит.
Депрессия ударила по всем нам, но женщинам приходится тяжелее всех. Многие мечтали о замужестве и семье, но в наши дни браки заключаются все реже и реже. Другие мечтали о карьере, а в итоге их обвинили в том, что они отбирают работу у мужчин.
— Говорят, худшее уже позади, — замечает Сэм.
Меня совсем не удивляет, что госслужащий покупается на ложь, которую льют нам в уши.
— А что им еще говорить, а? — возражаю я. — Когда все потеряно, хуже уже не станет.
Я смотрю в окно на проносящиеся мимо виды. Здесь красиво — необжитая, дикая природа. Хотя Манхэттен населен довольно густо, нью-йоркское общество сравнительно невелико, и когда мы лишились всего, уединиться было невозможно, наш крах оказался у всех на виду. Мне понятно желание сбежать сюда и исчезнуть, получить передышку от слухов и сплетен. На земле есть места и похуже, а здесь за спиной океан, солнце светит в лицо и под ногами песок.
Я обязательно найду его в эти выходные.
Я должна.
Глава 6
Мирта
После ланча, как только Энтони находит человека, который чинит нам колесо, мы опять отправляемся в дорогу, держа курс на север, и по пути, до прибытия на Но-Нейм-Ки, в основном молчим. Когда мы садимся на паром до Лоуэр-Мэткемб, солнце начинает клониться к закату. Энтони неразговорчив, на его лице сохраняется мрачное выражение. Судя по всему, он раздражен тем, что мы задержались из-за лопнувшего колеса, — я стараюсь поднять ему настроение, потом сдаюсь и остаток пути дремлю. Проснувшись, я вижу перед собой мужа, чьи карие глаза внимательно смотрят на меня. Мы сходим с парома и снова садимся в машину, но едем недолго и наконец прибываем в то место, где нам предстоит провести медовый месяц.