— Ладно, — сержант потянул поводья, разворачивая серого в яблоках коня, — едем назад.
* * *Когда они возвращались на Звездный тракт, Курт вспомнил о вилах старосты и пустился рассказывать, как служил у графа Ландера. Дело было почти десять лет назад во время крестьянских восстаний, охвативших Северные княжества. Взбунтовавшееся мужичье выжгло тогда десятки поместий и монастырей. Рыцарские семьи от мала до велика с челядью вместе висели гроздьями на деревьях. Воды в колодцах нельзя было набрать: доверху трупы лежали. И многие вилами истыканы, а у других животы вспороты…
— У мужичков из оружия, — пыхтел трубочкой ветеран, — топоры да вилы. Дубины. Пик нормальных нету, так они свои косы переделывать наловчились. Панцирь не возьмет, а вот по ногам или лошади в брюхо — милое дело.
— Видал, — помрачнел Олень. — Товарищу моему по баронской дружине башку такой штуковиной снесли. Мы тогда в засаду попали. Ехали по Савернскому тракту, глядь впереди завал. Оглянуться не успели, как целая туча сервов налетела. Навалились толпой…
— Во-во! — перебил Курт. — Точно. Воевать правильно мужики не умеют. В толпу собьются и прут со всех сторон. А мы их из аркебуз, потом в пики! Сколько народу положили, сел пожгли… Вначале за отдельными шайками гонялись, а потом его светлость понял, что мужик увертлив не хуже угря. В деревню сотней заходим, все, как один, шапки с головы долой, от почтительности бородами по земле метут… Благодарствую, — рассказчик принял из рук Оленя флягу с водкой, основательно приложился. — Эх, хороша зараза, — крякнул Курт и продолжил:
— А стоит нашим ребятам от своих отстать или в малом количестве на разведку выйти, так все! Считай покойнички, — он быстро глотнул из горлышка, протянул Морицу, но тот отказался. — Так посекут, что мамаша не узнает…
— Жечь надо было, — заметил Олень, пряча флягу. — Мы пару деревень спалили, скот перерезали, так сразу все и кончилось. После в одну пришли, сервы нам зачинщиков сами выдали. Веревками повязали и навстречу барону гонят, как баранов. Берите, што хошь с ними делайте, тока наши халупы не трогайте. Смехота, — стрелок сплюнул.
— Верно кажешь, — подтвердил Курт. — Поначалу наш граф красным петухом баловаться запретил. "Что же, я свое имущество сам палить буду?" — говорил, а потом уразумел, по другому не получится… Мы тады стали кажное село рано утречком, еще петух не пропоет, окружать, все ходы-выходы, словно пакля затыкали. А потом десяток рейтаров на полном скаку меж халуп проскочут да факелы горящие на крыши. Ветер огонек раздует и все! Было, скажем, село — Задупье, а стало — Горелая Жопа, — захохотал ветеран.
— А мужики как же? — поинтересовался не разделивший веселья Мориц. — С ними как?
— Как, как, — ворчливо ответил Курт, — Пожар разгуляется — не потушишь. Ну, они и побегут наружу, как жучки какие. А там мы! Ждем. Тут им и конец! Пикой такого ткнешь… — рассказ стрелка прервался, замолчав, он привстал на стременах. — Гляньте-ка, товарищи, что там впереди. Кажись повозка опрокинулась.
— Точно, — подтвердил Олень. — Вроде бабы…
Разглядев на дороге перевернувшийся возок, лошадей, фон Вернер пришпорил коня. Обогнав приятелей, он первым подлетел к потерпевшему крушение экипажу. Стоявшая рядом с упряжкой, высокая черноволосая девица замахала руками и с деланным испугом закричала:
— Тьфу на вас, оголтелый! Чуть не задавил!
— Извини, — ответил стрелок.
Удостоив пышногрудую девицу мимолетным взглядом, он тут же сосредоточил внимание на второй девушке, сидевшей у самой обочины. Миниатюрная в богатом, совсем не дорожном платье и берете с перышком она походила на куклу, забытую ребенком во время прогулки. Одного взгляда на безмятежное исполненное достоинства личико было достаточно, чтобы понять — перед ним девушка из благородного семейства. Золотистые тщательно завитые волосы прикрывала серебряная сетка с перламутровыми шариками жемчужин.
Подъехавшие сзади Курт с Оленем вывели молодого человека из задумчивости.
— Прошу прощения, госпожа, — Мориц соскочил на землю и, подойдя к незнакомке, весьма изящно поклонился, сорвав с головы берет. — Надеюсь, я не испугал вас?
— Нет, — девушка, которой было от силы лет шестнадцать мило улыбнулась. — Я рада, что вы остановились. У нас повозочка перевернулась… — улыбку словно набежавшая тучка сменила печальная, но очаровательная гримаска. — Вы очень кстати. Я с Труди сижу тут… — незнакомка задумалась. — Долго сижу, — она вздохнула. — Вы нам поможете, — ее взгляд задержался на перстне, украшенном гербом фон Вернеров, — мессир рыцарь?