Отложив перо, Мориц прошелся по комнатушке, разминая затекшие от письма пальцы. Подумал, не снабдить ли рукопись, для пущей наглядности, рисунком, изображающим дрессированного монстра? С подробным описанием сложных доспехов, защищавших носорога? Но молодой человек знал, что рисовать он не умеет, и, как бы не хотелось придать рассказу большей достоверности, мысль пришлось отбросить.
В его голове продолжали звучать яростные крики сражавшихся и рев боевых труб. Звенели мечи, и лилась кровь. Дрожали в горячем мареве золотые крыши дворцов…
Видения просились на бумагу, и фон Вернер вернулся за конторку.
* * *"… неожиданно члены воинов будто свинцом налились, их движения замедлились. Веки отяжелели, в ушах послышался негромкий звук, похожий на шум морских волн. Происходящее утратило четкость, и на мгновение мне почудилось, что я уснул. Словно повинуясь безмолвному приказу, наши взгляды обратились к башне, наверху которой меж двух мерлонов появилась таинственная фигура. Не могу объяснить, но несмотря на тысячу футов, разделявшую нас и человека в зеленом расшитом серебром плаще, я видел его так четко, будто он стоял передо мной. В последствии мы узнали от пленных — это был Великий маг: настоящее исчадие ада, последний из древнего рода Солнцепоклонников. Он живет глубоко под землей, в тайной пещере под дворцом самого халифа. В обычное время даже властитель неверных боится встречаться с ним и обращается с просьбами только в минуты смертельной опасности. Ибо плата за помощь черного колдуна неимоверно высока.
Поняв, что гибель близка, халиф разбудил проклятое существо, которое я не осмеливаюсь назвать человеком, несмотря на облик. Великий маг возник на башне и снял с головы капюшон, подставив жарким солнечным лучам огромную, похожую на обтянутый пергаментной кожей череп, голову. В глубоких темных впадинах прикрытые козырьками седых бровей пламенем адских костров горели рубиновые глаза колдуна.
Оцепенев под воздействием чудовищной силы, исходившей от страшного существа, мы увидели, как зашевелились вывернутые губы мага. Воздух перед лицом Солнцепоклонника задрожал, стал сгущаться и превратился в серый туман заклинания. За несколько мгновений зеленую фигуру на вершине башни укутало плотное, непроницаемое для человеческих глаз облако. Шум волн в ушах сменился дыханием ветра, к нему примешались гортанные крики неверных. Холодея от страха, я и мои товарищи увидели, как выронив палаш, Герцог рухнул с седла на руки оруженосца. Горестный стон пронесся над нашими шеренгами: страшное колдовство сразило того, кто оставался цел и невредим даже в самой жаркой схватке! Не в силах преодолеть вражеское заклятие слушали мы, как ликуют на крепостных стенах воспрявшие духом варвары. Туман, окружавший Великого мага, осветился вспышкой подобной молнии, и над местом битвы воцарилась звенящая тишина, а голубое небо поблекло. Еще одна вспышка и нас оглушил рев ураганного ветра, поднявшего в воздух мириады песчинок. Ужасная песчаная буря скрыла солнечный свет, попыталась удушить. Пригибаясь к земле, пытаясь устоять на ногах, мы хватались друг за друга в наступившим мраке.
Не могу сказать, как долго продлился вызванный черной магией катаклизм, так как память отказывает мне и моим товарищам в воспоминаниях. По-видимому, Господь, милосердно желая спасти наш разум, погрузил своих защитников в некое подобие сна. Помню только рев ураганного ветра, странное ощущение, как будто лечу, и удушье, боль раздираемых песчинками легких. Затем удар и яркий солнечный свет! И вот мы, почти тысяча человек, стоим на берегу изумрудного моря, а в нескольких сотнях футов покачиваются на якорях наши корабли. Не дав злому чародейству окончательно погубить нас, Господь Всемогущий явил новое чудо! Все, кто уцелел в кровопролитном сражении, мгновенно очутились на расстоянии в добрую сотню лиг от стен столицы неверных. В том месте, где неделю назад мы высадились на берег, чтобы отправиться в свой Последний поход.
Не в силах сдержать переполнявшего нас чувства, мы преклонили колени и вознесли Господу жаркую молитву, благодаря за милость. Но в наших сердцах навсегда поселилась печаль по сраженному вражеским коварством Герцогу и доблестным товарищам, сложившим в бою свои головы."
* * *