Вытащив из дома табурет, мужчина усадил раненого, а его жена принесла теплую воду, полоску чистой холстины. От соседних домов подошли несколько любопытствующих. Посыпались расспросы, но стрелок был занят перевязкой, а толстяк стонал и делал вид, что не слышит. Кто-то предложил послать за стражей, но попавший в переделку бюргер воспротивился.
—Зачем?— он безнадежно махнул рукой.— Слава богу, украсть ничего не успели. Хорошо, что господин стрелок шел мимо, увидел злодеев и спас меня.
—Да никого наши "караси" не задержат,— фыркнул бородатый мужчина в кожаном фартуке.— Только знают, что пьяных в кутузку таскать. А с ворьем связываться ни-ни! Даже нос боятся сунуть туда,— он глянул в сторону моста.— Скоро людишек средь бела дня резать начнут…
—Да вон,— бесцеремонно ткнула пальцем в раненого толстуха с волосами, прикрытыми вдовьим чепцом,— уже режут. Не жизнь, а страх один.
—И не говорите, фру Герта,— вздохнула принесшая материал для перевязки хозяйка.— Хорошо, что господин военный не испугался.
—А чего ему бояться,— хмыкнул молчавший до сих пор прохожий.— Он — человек бывалый! Видите герб у него на берете?— говоривший обвел собравшихся торжествующим взглядом.— Это герб самого Герцога,— заявил он таким тоном, будто сам служил в полку по меньшей мере лейтенантом.— Человек в Последнем походе участвовал. Ветеран! Ему наше ворье на одну ладонь положить, другой прихлопнуть.
Фон Вернер ощутил, что краснеет. Собравшиеся вокруг женщины удивленно заохали, а мужчины сразу стали, как будто ниже ростом. Даже мрачно ожидавший окончания перевязки толстяк как-то по новому посмотрел на своего спасителя.
—Такой молоденький,— вздохнула толстуха,— а столько в жизни натерпелся.
—Все,— закончив бинтовать, фон Вернер отступил от раненого.— Как вы себя чувствуете?
—Ничего,— толстяк тяжело поднялся и, взяв спасителя за руку, отвел в сторону.— Дорогой друг, не могли бы вы сопроводить меня домой? Я слишком слаб, чтобы идти одному…— он громко сглотнул.— Я заплачу вам,— понизив голос до шепота, закончил бюргер,— целый талер.
—Хорошо,— просто согласился стрелок.— Только показывайте дорогу, я города не знаю.
Не обращая больше внимания на людей, обсуждавших личность ветерана, раненый пошел прочь со своим спасителем. Шли они долго, так как время от времени толстяку становилось нехорошо, и фон Вернер терпеливо ждал, пока тот придет в себя. Когда проходили мимо цирюльни, стрелок предложил зайти, показать голову брадобрею.
—Может вам нужно кровь пустить?— сказал он озабоченно.
—Нет,— бюргер насупился.— Не верю я коновалам…— он замолчал и только в самом конце путешествия поинтересовался, действительно ли молодой человек служил у Герцога?
—Да,— кивнул фон Вернер и на всякий случай добавил:
—Могу контракт показать, если хотите.
Толстяк отрицательно покачал забинтованной головой. Похоже, что человек он был угрюмый, неразговорчивый и невежливый, а, может сказалось пережитое нападение? Мориц подумал не появись он в тупике, то скорее всего, воры перерезали бы жертве глотку. Нет живого свидетеля, никто потом не сможет показать на преступников…
Они подошли к небольшому двухэтажному дому с закрытыми ставнями. Над дверью висела скромная вывеска извещавшая, что здесь находится меняльная контора мастера Шруна и выдаются ссуды под заклад.
—Вольф Шрун — это я,— заметив взгляд спутника, произнес толстяк.— Сейчас, дорогой друг, сейчас,— выпустив руку стрелка, он стал рыться в поисках ключа, но массивная входная дверь открылась сама собой. На пороге стоял худой, прыщавый подросток в строгом черном платье. Не обратив внимания на стрелка, он раздраженно спросил:
—Ну, где вы пропали, папаша? Час прошел, как мессир приехал…— заметив забинтованную голову Шруна, паренек осекся, испуганно спросил:
—Что случилось, папаша? Вы упали?
—Потом расскажу, Михель,— бюргер оттолкнул парня и вошел в дом.— Это все чертова девка,— пробормотал он,— заманила жирным закладом…— меняла оглянулся на стрелка.— Простите, господин,— Шрун слегка поклонился,— что не приглашаю в дом, но сами понимаете… Полежать мне нужно. В тишине и покое отдохнуть. Поклонись господину, Михель,— он толкнул мальчишку в плечо.— Мессир рыцарь твоему папаше сегодня жизнь спас,— голос толстяка взволнованно задрожал. Если бы не он, то не жить мне.