Хотелось кому-то выговориться, но идти в церковь к Мигелю сейчас не было ни сил, ни желания.
Попробовать починить лодку — что за бредовая идея! Разве не очевидно, что все они останутся здесь, пока не умрут. Медленно, от голода и неизвестной болезни.
А ведь несколько ящиков этой дряни с базы «211» все еще находились на борту. Незадолго до нападения австралийских убийц-мародеров члены команды успели перенести пару контейнеров со штаммами вируса на борт «Грозного». Вот только где именно они хранились, Лера понятия не имела: посвящать ее в детали, разумеется, никто не стал.
Правда, остальные не знали, что во время собрания в кают-компании, когда было принято решение о вылазке на «Поликарпова», притаившаяся в коридоре девушка с замиранием сердца услышала предложение уничтожить вирус.
Скорый на решения Батон даже выдвинул мысль завалить вход в базу взрывчаткой, чтобы заново погрести под завалами неукротимую чуму.
Вот только охотников до такой работы нашлось не ахти как много. Паштет с Треской — так те вообще тряслись от страха. Трусы. Как их еще в команду набрали. Дядя Миша запретил ей отправиться на корабль родителей, а она одна стоила двоих таких поваров.
Дело было к полудню, — а значит, она полежала всего ничего, и отряд с «Поликарпова» еще не вернулся. Озноб постепенно отступил, а вместе с ним притупилась и ярость. Поднявшись, Лера умылась и прополоскала рот, сплюнув вязкую горчащую слюну в раковину. В дверном проеме показалась любопытная мордочка Чучундры.
Лера открыла пудреницу, подаренную Юриком, единственный осколочек дома, который у нее остался. И не узнала лица в отражении. Оттуда, из зазеркального мира на нее смотрел совсем другой человек, взрослый, незнакомый, с заострившимися чертами лица и выступившими кругами под глазами. Кто-то чужой, загнанный и злой.
В памяти зазвучала беззаботная песенка, которую горланил, путая буквы, шныряющий по Убежищу мальчишка, подаривший ей в путешествие еще и самодельную рогатку. Как будто воинственное оружие детства смогло бы ее защитить. От чего? Рогатка годилась сейчас только на то, чтобы тренироваться в меткости, постреливая в пустые банки из-под консервов, расставленные по всему судну в виде случайных мишеней.
Сколько же с тех пор выплеснулось жестокости, когда Лера, спасая Батона, застрелила капитана австралийских налетчиков.
Ссутулившаяся девушка тяжело вздохнула. Теперь помимо мутантов она умеет убивать и себе подобных. И совсем не из рогаток. Правда, хватит ли у нее силы и выдержки совершить такое во второй раз, Лера не знала. Новый изуродованный мир диктовал новые правила, под которые приходилось подстраиваться, иначе за зазевавшимся неизменно приходила горбатая с косой.
Лера снова мысленно спросила себя: правильно ли она сделала, пробравшись в ту ночь на лодку, так легко порвав с хоть и хрупким, но все-таки худо-бедно налаженным за столько лет существованием? Прислушалась к своим ощущениям.
Променять более-менее сытую жизнь в теплом, защищенном Убежище, пусть и не с любимым человеком, но в статусе жены сына одного из Старейшин, — на безвестную жестокую смерть от голода и болезней в молчаливом и пустынном ледяном плену. Ради чего? Для кого?
Нет. Это был ее осознанный выбор. В этом мире не осталось больше ничего, кроме надежды. Прятаться под землей, как грибы, на потеху радиации и расплодившейся нечисти… Нет, и еще раз нет! В конце концов, родители не хотели бы, чтобы она сдавалась и опускала руки. Она дочь исследователей, тренированная охотница, и пока в ее груди бьется сердце, нужно действовать.
Лера тряхнула челкой и, закрыв пудреницу, поманила пальчиком мышь.
— Ну что, маленькая, думаешь, все?
Карабкаясь по штанине, Чуча воинственно пошевелила усами.
Как бы в такой ситуации поступил отец? Лера была абсолютно уверена, что точно так же. Он попытался бы всех спасти.
— Еще повоюем, да, — погладив зверька, девушка улыбнулась и поправила сползшую на плечо тельняшку. — Я ведь лиса. А они просто так не сдаются.
Взрывать нельзя. Не ровен час, на оставленный Лерой сигнал наведается кто-то еще и заново вскроет таящийся во льдах гнойник. Нужно уничтожить гадость на корню. Выжечь дотла, а потом уже и завалить, чтобы наверняка. И если взрослые мужики трясутся от страха при мысли о катакомбах, это сделает она сама. Исподволь. Пусть и одна.
Перед глазами встала катающаяся по снегу изуродованная воющая масса, когда-то бывшая Ежи, которую пожирали ревущие языки пламени. Да. Сжечь, дотла. До пощелкивающих, мерцающих, медленно затухая, углей.
Азат как-то показывал ей, как правильно обращаться с ранцевым огнеметом. Это было всего один раз, но Лера надеялась, что быстро все вспомнит.
Еще немного посидев с мышью на коленях, девушка поняла, что в голове начинает созревать четкий и на первый взгляд вполне выполнимый план. По крайней мере, на тот момент ей казалось, что у нее получится.
Сначала база, а с контейнерами на борту она потом придумает, как разобраться.
Глава 3
2013
К полудню развиднелось. Путешествие затянулось на несколько изнурительных часов, но небольшой отряд смельчаков уверенно приближался к намеченной цели. Гребли неторопливо, с осторожностью погружая короткие весла в спокойную синеву раскинувшегося вокруг бескрайнего моря. Хрупкие суденышки медленно продвигались к виднеющейся вдалеке громаде русского исследовательского судна размером с авианосец, служившего надежным ориентиром.
Мышцы были натружены однообразными движениями, лица обветрены солью. Батон внутренне порадовался, что Лера осталась на лодке. Многочасовая гребля в таких условиях была испытанием даже для заматерелых, видавших виды мужиков. Чего уж говорить о хрупкой девушке, выросшей в изоляции после войны.
— Ну что, — Макмиллан с напускным задором ткнул локтем в бок сидящего рядом Мичигана, который по мере приближения громады «Поликарпова» становился все мрачнее. — Заглянем к духам в гости?
— Не надо шутить, бро, — напряженно откликнулся тот, откручивая крышку термоса, из которого дохнул горячий пар можжевелового отвара. — Не сейчас.
— Не волнуйся, — хмыкнул техасец и заверил: — В случае чего я прикрою твой зад. — Пьющий из крышечки Зэф пробулькал что-то невразумительное и, завинтив емкость из нержавейки, снова приналег на зажатое между колен весло.
— Давайте вон к той трещине, — скомандовал сидящий в первой лодке Тарас, когда до исполинского корабля оставалось несколько сотен метров, и указал веслом на ближайший разлом, размерами походивший на расщелину в скале. — По-другому на борт все равно не попасть, так, Ворошилов?
— Надо поближе посмотреть, — пожав плечами, откликнулся спелеолог. — Но судя по всему, да.
— Это ж где такие громадины-то делали, — присвистнув, пробормотал Паштет, когда над головами людей обледенелой стеной потянулся массивный борт навеки застывшего «Поликарпова». — Сколько народу тут вместиться могло. Целый город.
При ближайшем рассмотрении сходство судна с выпотрошенной рыбиной становилось еще сильнее. Из трех проломов в центре корпуса от днища до палубы торчали вывернутые наружу провода всевозможных цветов и толщины.
Изуродованные куски корпуса и обломки переборок служили пристанищем для многочисленных буревестников. Теперь ясно виделось пришедшее в упадок убранство покинутых кают, обильно присыпанных снегом, словно сахарной пудрой. И по-прежнему никакого намека на былое присутствие людей. Ни тел. Ничего.
— На верфях, где ж еще, — сквозь налетевший порыв ветра ворчливо откликнулся гребущий позади приятеля Треска.
— Как он вообще на воде держался, — не забывая про весло, долговязый рыбак продолжал завороженно оглядывать заброшенное судно. — Махина-то какая. Это ведь тот самый, на котором Леркины родители приплыли, слышь.