Юрий Мурадов
Последний покупатель
(рассказ)
…И это — скорость? Километров 200 в час, не больше. Так и до полудня не долетим. Тоже мне чудо XXI века — ветробус! Потом еще от станции пешком. Перестал народ жалобы писать — и вот… На миллионный город — одна лавка, и та на задворках. Уже последние космоскребы пролетели, поля вон начались…
Тяжело. Полдня добираешься, а в лавке один только сорт — «Проброж». А что за «Проброж», спрашивается?» «Продукт брожения». Как передали это хозяйство из Пищепрома в Минотходы — и начались. Гонения. Куда вдруг исчезли «Солнцедары»? «Белый аист»? «Столичная»? Где знаменитые медалисты? Медали навечно даются! Зачем отобрали? Ладно — медали. Этикетку и ту из приличной бумаги вырезать не могут! Грязно-бурая нашлепка! Вы на такой бумаге прежде стихи печатали, теперь нам сплавили? А наши этикетки, небось, на книги пустили? Сами виноваты. Уважения не требуем. Прежде сколько бутылок разных было! И высокие узкие — шампанское! И низкие пузатые — коньяк! А стекло — всех цветов радуги! Расскажи кому из молодых — не поверят. А теперь? Банка пол-литровая! Не вино благородное покупаешь, а икру кабачковую…
Нет, пилот ветробуса ничего, свое дело знает. Мягко посадил. Что хорошо — то хорошо. А что плохо — то плохо. Плохо, что до лавки ни один радиолет не курсирует! Это — нарочно! Чтобы нас помучить! Удовольствие им… Хорошо — погода ясная. А что за тучка повисла? Неужто народ опять на воскресенье дождик заказал? Ну, люди! Как выходной — дождь им подавай! Веселее, видишь ли. А я, может быть, зонт не захватил! Успеть бы вернуться…
Что за наваждение! Где лавка? Здесь же стояла! А ну, как ее… Ах вон она, дальше. Совсем покосилась, родимая, в землю врастает. Заброшенная, полузабытая… А закрыть не посмеют! Нету сухого закону!
Продавец нахал. И не глядит на меня. Презирает. Банку с Продуктом не кладет — швыряет. Потолковал бы с ним, да не уверен. Физкультурник, небось. Здоровенный, розовощекий. Сегодня слова обронить не желает, а прошлый выходной на коленях стоял! Умолял! «Молодой специалист я, — говорит, — отрабатывать обязан, куда направили. Что же мне, еще два с половиной года гнить из-за тебя?» И за ворот. «Я-то при чем?» — отбиваюсь. «Ты же, — рыдает, — единственный покупатель! Пока ты ходишь — точку закрыть не имеем права! Последняя в городе! 7 лет в вузе учился — чтоб алкашу подавать? У меня мечта жизни — в торговой сфере! А с тобой какая сфера?» Да что мне его мечты! Обязан он население обслуживать — будь добр! На то тебя общество учило, диплом вручало! И куда настоящие продавцы подевались? Бывало, самый почетный отдел в гастрономе — наш! Взятки совали (тогда еще взятки существовали), чтобы в винно-водочный — хоть младшим продавцом! Конкурс объяви — кандидаты наук в очередь на эту должность встанут! Как работали они тогда! Говорят вполголоса, смотрят понимающе… При галстуке, костюм — тройка (такая одежда раньше была). Халат белоснежный. Хирург! Кругом все блестит! Бутылки — в ряд! Шоколад — пирамидками красивыми. Сигареточки стройные тут же — для колориту и уюту!
А теперь погляди. Видать, и уборщицу в этой халупе сократили. Дурят нас почем зря. Экономят. Пыль — на улице такой не найдешь. Весь город вымели, вылизали, а в лавке нашей — некому. Стены лет пять не белили. Вон тут мой кореш Серый нацарапал тогда слово одно — так до сих пор читай его в удовольствие.
Измельчал народ. К Серому в запрошлую получку ткнулся. А он дверь на цепочке приотворил и говорит: «Пшел». Презирает. Тоже алкашом обозвал. Сам — давно бросил? Нет, вернетесь вы, все вернетесь! И раньше были Указы, да обходилось. Начальники и отменят. Вот лет десять назад — взяли да и запретили всех поэтов, которые вино восхваляли! Всех! Кроме Пушкина, конечно. 84 автора за раз! И что? Народ как кинулся их доставать! И читать! Которых никто до этого читать не хотел — и те в моду! Куда начальству деваться? Признали перегиб, запрет отменили.
Выгода от нас обществу, кто пьет! Не так, не дуриком, до алкоголизму, чтоб дети потом дубильные рождались. А — в меру. Тот обществу выгодный, кто меру знает. Мы доход даем, темнота! Вот и построй нам гастроном! Особый, винно-водочный! А не вынуждай в свинарники прятаться!
Эта лавка еще ничего. А вот в центре была — недавно прикрыли! Толкуют, за два месяца туда — ни один покупатель. Так там что учудили: вино — через окошко выдавали, а окошко низко прорубили — на корточки становись. Будто скотина какая, за пойлом тянешься. Натурально, кто в эту лавку пойдет? Говорят, писатель один придумал такую казнь. Ну, писатели! То — воспевают, то — издеваются. И писатель-то, говорят, — детский! Какой же ты детский, если сердца не имеешь? А? Это как мне корячиться надо за свою законную полбанку?