Я задрал нос спидера и двинул наугад, в направлении нового города. Надо было подумать. Итак, первостепенная задача — найти шкатулку, которую вчера ночью спер и куда-то заныкал Хортон. Вторая — пробраться к себе в офис за бумагой, ценой таких моральных жертв добытой в мусоровозе. И наконец, сущий пустяк: найти местечко, где можно поспать и, пожалуй, принять душ, хотя у меня при себе отменный дезодорант и вообще я стараюсь поменьше потеть.
Вторую половину дня я провел в круглосуточно работающей бильярдной, в укромной кабинке. Официантка с шестью свежими стежками на рассеченном лбу была сама предупредительность: прибегала за стаканом, едва я успевал его ополовинить. Она сказала, что ее зовут Конфетка, это прозвище ей дал приятель, и у него была на то серьезная причина. Я не мог избавиться от мысли, что Конфетка ищет мужчину, готового осаждать крепость ее святой любви, пока та не сдастся на почетных условиях. По всей видимости, девица не собиралась отпускать меня за здорово живешь; пришлось сказать ей, что мой приятель дал мне прозвище Яблочный Пирожок.
На улице только-только начало смеркаться. Очень кстати. Как ни крути, металлические шкатулки лучше всего искать под покровом ночи. Дома, как говорится, стены помогают, и это единственное мое преимущество перед аэнбешниками. Дурак буду, если не воспользуюсь.
И тут родилась вторая мысль: есть, пожалуй, еще одно благоприятное для меня обстоятельство. У парней, которые топчутся возле «Ритца», нет оснований считать, что я знаю про засаду. Мак не только спас мою шкуру, он еще помог мне на корпус опередить федеральных агентов.
Я опустился на стоянку слева от ресторанчика Луи и прошел по Чендлер-авеню до тупика. Там и сям виднелись прохожие — начинался рабочий день. Я ждал в спидере, пока не решил, что меня, скорее всего, никто не увидит. Тогда я достал из перчаточного отделения фонарик, бесшумно выбрался из машины, шмыгнул в переулок и забежал за «С пылу, с жару».
По меньшей мере сотня метров отделяла меня от задней стены отеля «Ритц». Вчера тут побывал Хортон, пока я сидел на корточках в газетном киоске. Значит, шкатулка где-то здесь. У нас, сыщиков, есть поговорка: «Залезть в туфли подозреваемого», то есть представить себя на его месте. Я постоял, вживаясь в образ. Пожалуй, для начала следует восстановить его маршрут.
Я направился к «Ритцу». На углу «Электроники» остановился, повернулся кругом и стал изучать переулок. Итак, я — Хортон. За мной гонятся, и не исключено, что поймают. Надо припрятать шкатулочку. Желательно там, где ее не заметит случайный прохожий и где по возвращении я ее без труда найду.
Справа тянулась бетонная стена высотой около девяти футов. Хортон мог перебросить шкатулку через стену, но вряд ли он это сделал. Я сомневался по двум причинам: во-первых, потом нелегко было бы найти место, где она упала, а во-вторых, такой бросок мог бы ее повредить. Наверняка здесь, в переулке, Хортон нашел подходящее укромное местечко.
Я огляделся. Мусоровоз. Тут и там — мусорные баки. Вряд ли Хортон закопал шкатулку в отбросы. Где гарантия, что баки не опростают до его возвращения? Конечно, нельзя было исключать, что он с перепугу плохо соображал, поэтому я немного порылся в мусоре. Напрасный труд.
Что ж, видимо, на этот раз логика не поможет сберечь время. Я приступил к методичным поискам.
Я ворошил мусор и светил в баки фонариком. Я провозился около часа, а затем очень медленно двинулся в конец переулка, осматривая каждую пядь асфальта и стен. Безрезультатно. Я добрался почти до самого тупика, и там под ноги угодила пустая картонная коробка. Я дал ей пинка и увидел крышку канализационного люка. Она оказалась тяжеленной, но мне удалось ее поднять. Во тьму опускалась лестница. Я полез вниз.
Светя фонариком, я обозрел подземелье. Слева от меня лежали крест-накрест две огромные трубы. В луче блеснула шкатулка. Она пряталась между трубами. Я сцапал ее и полез назад. Я спешил, словно за мной гнались черти. Прижимая шкатулку к груди, как любимое дитя, я подбежал к спидеру, плюхнулся на сиденье и взлетел. Вот она, кость для аэнбешников! Я испытывал небывалый душевный подъем — как террорист, захвативший в заложники конгрессмена.
Я включил автопилот и освещение кабины. Шкатулка была сделана из легкого, но очень прочного металла. Она и впрямь была невелика — примерно четыре дюйма на шесть. Одна из широких граней смахивала на крышку — на ее краях я различил тонюсенькие щели. Кто-то, видимо, уже пытался ее открыть — он оставил несколько едва различимых царапин. Я перевернул шкатулку, надеясь отыскать замочную скважину или замаскированную съемную панель. Да, похоже, Эмили права — мне эта штучка не по зубам. Я оглядел ее еще внимательнее и обнаружил на одной из стенок три горизонтальные полоски. Я поэкспериментировал, стараясь сдвинуть часть шкатулки, однако успеха не добился. Оставалось лишь смириться с поражением, бросить ее на пассажирское сиденье и отключить автопилот.