— А как насчет «забытого танца любви»?
— Тоже знаю, но уже не исполняю. Я зачеркнул свое прошлое.
Реган улыбнулась и пригубила «пино». Я вспомнил, что хотел кое о чем ее спросить.
— Да, кстати… Откуда взялась фамилия Мэдсен?
Ее улыбка вдруг показалась мне слегка натянутой.
— Я была замужем.
Вот мы и поменялись местами. Ничего, заслужила.
— И как он выглядел?
— Ну, ты вполне можешь себе представить… Симпатичный, умный, сексуальный и гнилой до мозга костей.
— Какое совпадение.
Реган баюкала в ладонях бокал.
— Он был моей текилой. Теперь я пью вино. — Она сделала глоток. — И больше эту ошибку не повторю.
— Ты о чем?
Реган поставила бокал и откинулась на спинку кресла.
— Не позволю собой командовать. Никому. Попробовала — не понравилось. Теперь живу своим умом. — Она вызывающе посмотрела на меня.
Я поднял чашку.
— За страусиные прятки. Никто не достоин, чтобы ради него мы высовывали из песка свои драгоценные головы.
Реган смягчилась, даже улыбнулась. И подняла бокал — поддержала мой кофейный тост.
— За нас.
Да, Реган — настоящая конфетка. Меня обуревал соблазн еще несколько часов провести, глядя в это безупречное личико, но — все, хватит на сегодня развлечений. Меня влекло к Реган, однако это первобытное желание не имело ничего общего с тем теплым, уютным чувством, которое я испытывал к Челси. Если Челси можно сравнить с домашним очагом, то Реган — с огромным костром, вокруг которого должны плясать, корчиться, вопить исступленные дикари. Этот костер стреляет жгучими угольками и запросто может ослепить олуха, который на него засмотрится.
Я сказал «извини» и пошел позвонить в «Савой» Фицпатрику. Старик все еще корпел над шкатулками, а они упорно отказывались капитулировать.
Я поошивался несколько минут возле видеофона — обдумывал план. Пернеллу доверена возня с анаграммами, но еще рановато требовать от него донесения об успехах. Реган предстоит разобраться с записями Мэллоя. Будем надеяться, она вылущит из блокнотов что-нибудь полезное. Похоже, мне и впрямь нечего делать, только ждать. Я решил заглянуть к себе в офис.
На Чендлер-авеню я не увидел скучающих топтунов, а потому нагло запарковал машину и вошел в «Ритц». Никаких сюрпризов. Как хорошо, постранствовав, вернуться. Быть может, пока я скитался, услужливый домовой сделал приборку в номере?
Я включил свет. Черта с два, тот же кавардак. Похоже, незнакомец, который забрел ко мне вчера ночью, просчитался. Что за удовольствие вломиться в чужое жилье и обнаружить, что там уже побывали другие громилы?
Я прямиком отправился под душ, потом побрился. Переодевшись, подошел к письменному столу, нажал на автоответчике кнопку воспроизведения и упал в кресло.
— Тэкс, здравствуй. Четвертый квартал уже позади, вот я и решил связаться с тобой по поводу «Пи-Ай пеншн четыреста один ка». Старик, с ними черт-те что творится! — Лаверкан Кимбелл, мой биржевой советник, нервно рассмеялся. — Но ты не спеши пугаться, все не так уж и плохо. То есть кое-что мы с тобой потеряли, но это наименьшее из возможных зол. Может, наоборот, попробуем скупить еще акций и, когда они подскочат, отыграемся за последние четыре или пять лет? В общем, у меня все. Будут предложения, звони.
Лаверкан — парень простой и честный, но талантом инвестиционного стратега Боженька, похоже, его обделил. А посему скоро я приобрету кучу самых бесприбыльных акций в мире. Но, к счастью, у меня еще есть заначка на черный день — шахматы «Гражданская война» Фрэнклина Минта. Когда-нибудь я смогу за них выручить целое состояние, ведь там все фигуры отлиты из настоящего свинцово-оловянного сплава.
Второе послание надиктовал придушенный голос:
— Тут везде уши. Я могу кое-что показать. Прилетайте как можно скорее.
Эллис. Интересно, что он хочет мне показать? Может, подретушированный фотоснимок из «Девятого плана пришельцев»? Ладно, загляну к нему, все равно делать нечего.
— Безусловно, Кеннеди знал о внедрении инопланетян в правительственные структуры. Да и русские еще в начале пятидесятых установили контакт с пришельцами. Это подтверждено надежными документами. Насколько я понимаю, пришельцы решили избавиться от Кеннеди, пока он их не разоблачил. А Вьетнам — всего-навсего уловка, чтобы отвлечь внимание американской общественности. — Эллис глотнул минеральной воды и подмигнул мне. «Уж я-то знаю» — вот что означало это подмигивание. — Они подгребли под себя весь банковский капитал, и депрессия девяносто восьмого — их рук дело. Никаких сомнений, завуалированная попытка ввергнуть в хаос нашу государственную систему. К счастью, администрация Доула, Джингрича и Линдермана осознала угрозу и уволила большинство высокопоставленных инопланетян. И теперь мы переживаем состояние, которое я называю «второй холодной войной».