— Вам сообщила прискорбное известие констебль Макконнелл. Мне очень жаль снова вас беспокоить. Я, как уже сказал, детектив, и у меня всего несколько вопросов.
Говоря, я замечаю неприятные сдавленные звуки — через комнату от меня Макгалли, обмотав шею своим черным шарфом от «Бостон-Брайнс», карикатурно давится воздухом. Я отворачиваюсь и пригибаюсь на стуле, прижимая трубку ближе к уху.
— Ценю ваше сочувствие, детектив, — благодарит сестра Зелла, — но я, право, не знаю, что еще могла бы сказать. Питер покончил с собой. Это ужасно. Мы были не так уж близки.
Сперва Гомперс, потом Наоми Эддс. И теперь родная сестра. В жизни Питера Зелла было множество «не слишком близких» людей.
— Мэм, я должен спросить, была ли у вашего брата причина вам писать? Оставлять записку, адресованную вам?
На том конце провода долгое молчание.
— Нет, — отвечает наконец София Литтлджон, — нет, не представляю.
Я делаю паузу, слушаю ее дыхание и только потом спрашиваю:
— Вы уверены, что не знаете?
— Да. Уверена. Простите, детектив, но у меня сейчас совершено нет времени на разговор.
Я подаюсь вперед. Радиатор отопления в углу звонко чмокает.
— А завтра?
— Завтра?
— Да. Простите, но мне очень важно с вами поговорить.
— Хорошо, — после новой паузы отвечает она. — Конечно. Вы могли бы с утра заехать ко мне домой?
— Могу.
— Совсем рано. Без четверти восемь?
— В любое время. Пусть будет семь сорок пять. Благодарю вас.
Пауза. Я смотрю на телефон, гадая: то ли она положила трубку, то ли на линии снова неполадки. Макгалли походя ерошит мне волосы, в другой его руке болтается пакет с комплектом для боулинга.
— Я его любила, — вдруг говорит София Литтлджон глухо, но с силой. — Он был мой маленький братик. Я так его любила!
— Не сомневаюсь, мэм.
Я записываю адрес, вешаю трубку и еще секунду сижу, уставившись в окно, за которым все та же снежная слякоть.
— Эй! Эй, Пэлас!
Детектив Андреас скрючился в своем углу, потерявшись в темноте. Я и не знал, что он здесь.
— Как дела, Генри? — Голос у него пустой и невыразительный.
— Нормально. А у тебя?
Я вспоминаю ту искрящую паузу, то затянувшееся мгновение и мечтаю, чтобы можно было заглянуть в голову Софии Литтлджон. Хотя бы в то мгновение, пока она перебирала причины, почему ее брат написал на листке «Дорогая София».
— Я в порядке, — говорит Андреас. — В порядке.
Он смотрит на меня, натужно улыбается, и я думаю, что разговору конец, но ошибаюсь.
— Я что сказать хотел, парень, — бурчит Андреас, качая головой и глядя мимо меня. — Не понимаю, как ты умудряешься.
— Умудряюсь что?
Но он только смотрит на меня и ничего не добавляет, а с моего места кажется, что в глазах у него слезы — большие лужицы стоячей воды. Я отвожу взгляд к окну — просто не знаю, что ему сказать. Совершенно не представляю.
Глава 4
Громкий пугающий звук заполняет комнату — визжащий, яростный взрывается в темноте, — я сажусь на кровати и кричу. Он здесь, а я не готов, и сердце взрывается в груди, потому что он здесь раньше срока, уже сейчас.
Но это просто телефон. Он оглушительно трезвонит — это основная линия. Я покрываюсь потом, прижимая руки к груди, и вздрагиваю на сиротском матрасе, который называю постелью.
Это просто мой дурацкий телефон.
— Да, алло?
— Генри? Чем занимаешься?
— Чем занимаюсь? — Я смотрю на часы. Без четверти пять. — Спал и видел сны.
— Извини. Извини, но мне нужна твоя помощь. Правда, нужна, Генни.
Я тяжело дышу, капли пота застывают на лбу, ужас и смятение быстро сменяются раздражением. Конечно. Моя сестра — единственный человек, способный позвонить в пять утра, и она единственная, кто зовет меня жалким детским прозвищем Генни. Словно имя из водевиля или кличка безмозглой птахи.
— Где ты, Нико? — хрипловато спросонья спрашиваю я. — Ты в порядке?
— Я дома. Выскочила на минутку.
Дома — значит, в том доме, где мы росли, где Нико живет и сейчас. В перестроенном доме нашего деда, стоящем на полутора акрах холмистой земли у Литтл-понд-роуд. Я прокручиваю в голове список поводов, по которым сестра могла позвонить в такое безбожное время. Деньги на аренду. Ограбление. Билет на самолет. На еду. В прошлый раз у нее «украли» велосипед. Одолжила на вечеринке знакомому знакомого, а он не вернул.
— Так что случилось?
— Дерек. Он вчера вечером не вернулся домой.
Я вешаю трубку, сбрасываю аппарат на пол и пытаюсь снова уснуть.