А потом она срезает одежду, обмывает бледное тело страховщика влажной тряпкой, пробегает обтянутыми перчаткой пальцами от подвздошья до плеч.
— Что вы ищете? — осмеливаюсь спросить я, но Фентон не отвечает, и я умолкаю.
Когда она касается груди скальпелем, я подаюсь на шаг вперед. Теперь я вместе с ней стою в сиянии ламп и округлившимися глазами наблюдаю, как доктор делает глубокий у-образный надрез, отгибает кожу и мышцы под ней. Я рискую чуточку склониться над телом, пока Фентон берет кровь из вены, подходящей к сердцу, и наполняет одну за другой три пробирки. В какой-то момент я замечаю, что забыл, как дышать. Пока она проходит шаг за шагом, взвешивает органы и записывает их вес, извлекает из черепа мозг, крутит его в ладонях, я все жду, что она изменится в лице, ахнет или хмыкнет, удивленно покосится на меня. Найдет доказательство, что Зелл убит, а не покончил с собой.
Вместо этого доктор Фентон наконец откладывает скальпель и бесстрастно сообщает:
— Самоубийство.
— Вы уверены? — умоляюще уточняю я.
Фентон не отвечает. Она быстро переходит к тележке, открывает коробку с рулоном полиэтиленовых мешков и отрывает верхний.
— Постойте, мэм, — прошу я. — Извините, а как же это?
— Что — это?
Меня заливает отчаяние, щеки краснеют, голос становится скулящим, детским:
— Вот это. Это не синяк? На лодыжке?
— Да, я заметила, — холодно отвечает Фентон.
— От чего?
— Этого мы уже не узнаем, — она занимается своим делом, не смотрит на меня, а ее равнодушие пропитано ядом. — Зато мы знаем, что умер он не от синяка на икре.
— А что-нибудь еще мы знаем? Просто хотелось бы установить причину смерти, — говорю я, отлично сознавая, как смешно и нелепо бросать вызов Элис Фентон. Но ведь она наверняка неправа! Я роюсь в памяти, мысленно листаю страницы учебников. — А кровь? Разве не положено проводить токсикологический анализ?
— Провели бы, если бы нашли хоть какие-то намеки на отравление. След иглы, соответствующую атрофию мышц…
— А просто так нельзя?
Фентон сухо усмехается и встряхивает мешком, открывая его.
— Детектив, вы бывали в нашей лаборатории на Хазен-драйв?
— Никогда не был.
— Так вот это единственная токсикологическая лаборатория в штате, и сейчас ею заправляет новичок, полный идиот. Ассистент ассистента, который теперь стал главным токсикологом, потому что настоящий главный токсиколог в ноябре уехал в Прованс, чтобы рисовать картины на пленэре.
— О…
— Именно «О…», — Фентон, не скрывая отвращения, кривит губы. — Кажется, он всегда мечтал этим заняться. Оставил все бумаги на столе. Там полная неразбериха.
— О, — повторяю я и поворачиваюсь к тому, что осталось от Питера Зелла. На столе зияет пустотой грудная клетка. Я смотрю на него, на нее и думаю: как это грустно, ведь как бы он ни умер, от своей руки или нет, но он мертв. Тупая, банальная мысль, что вот был человек и нету, его уже не вернешь.
Когда я поднимаю взгляд, Фентон стоит рядом и говорит уже другим тоном:
— Смотрите, — она указывает на шею Зелла, — что вы здесь видите?
— Ничего, — растерянно признаюсь я. Кожа на горле отогнута, обнажив ткани и желтовато-белую кость под ними. — Ничего не вижу.
— Именно. Если бы кто-то, подкравшись сзади, захлестнул ему горло веревкой, или задушил бы голыми руками, или тем роскошным ремнем, на котором у вас пунктик, ему бы смяло шею. Были бы повреждения тканей, потеки крови от внутренних кровоизлияний…
— Понятно, — говорю я и киваю. Фентон снова отворачивается к тележке.
— Он умер от удушья, детектив. Сознательно наклонился вперед, затягивая лигатуру, перекрыл дыхательные пути и умер.
Она закрывает молнию мешка, в котором лежит мой страховщик, и задвигает тело в подписанную камеру холодильника. Я немо и тупо слежу за ее движениями, придумываю, что сказать. Не хочу ее отпускать.
— А вы, доктор Фентон?
— Простите? — Она оглядывается от двери.
— Почему вы не уехали, не занялись тем, о чем всегда мечтали?
Фентон склоняет голову к плечу и смотрит на меня так, словно не вполне поняла вопрос.
— Я всегда мечтала заниматься этим.
— Так… понятно.
Тяжелая серая дверь закрывается за ней. Я тру глаза кулаками, соображая: что дальше? Думая: что теперь?
Секунду стою наедине с тележкой Фентон и телами в холодильных камерах. Затем беру с тележки одну пробирку с кровью Зелла, прячу ее во внутренний карман блейзера и ухожу.