Удар стряхнул с деревца снег, снежинки еще опадают на землю в искусственном буране и запорашивают ветровое стекло.
Я начинаю шевелиться — охлопываю себя как при обыске подозреваемого. Нет, цел. Я цел. Машина спереди помята — одна большая вмятина точно по центру, словно какой-то гигант дал ей хорошего пинка.
Цепи слетели с колес. Все четыре. Они разбросаны на снегу безумным узором, словно рыбацкие сети, раскинутые вокруг шин.
— Это надо же! — вслух замечаю я.
Не думаю, чтобы Туссен его убил. Я подбираю цепи и кучей забрасываю их в багажник.
Не думаю, что он убийца. Не думаю, что думать так правильно.
Всего в главном управлении полиции пять лестниц, но до самого подвала ведут только две. Одна — бетонные ступеньки из гаража, чтобы закованных в наручники подозреваемых можно было с заднего сиденья машины доставить прямо на обработку, в ту часть подвала, где делают фото для досье и снимают отпечатки, где расположена камера предварительного заключения и питьевой бачок. Бачок, по нынешним временам, всегда полон. Доступ в другую часть подвала — через лестничную клетку в северо-западном конце здания. Взмахните пропуском перед глазком и ждите, когда щелкнет, открываясь, замок, а потом спускайтесь в тесные владения Фрэнка Виленца.
— О, да это же детектив Небоскреб! — восклицает Виленц, приветствуя меня насмешливым салютом. — Что-то ты бледноват.
— Врезался в дерево. Со мной все в порядке.
— А с деревом?
— Ты мог бы прогнать для меня одно имя?
— Хочешь мою шляпу?
— Брось, Виленц…
Техник-администратор отдела досье работает в четырехфутовом отсеке, отгороженном сеткой. Стол у него завален комиксами и пакетиками конфет. На сетке ряд крючков, и на каждом футбольная шапочка команды главной лиги. Еще одна, ярко-красная сувенирная кепочка Филлис, сидит набекрень на голове Виленца.
— Отвечай, Пэлас!
— Мне очень нравится твоя шляпа, Виленц!
— Это ты только так говоришь…
— Так вот, я прошу прогнать одно имя.
— У меня по шляпе на каждую команду лиги. Ты не знал?
— Помнится, ты об этом упоминал.
Дело в том, что сейчас у Виленца единственный высокоскоростной Интернет в здании, и, насколько мне известно, единственный в округе. Вроде бы полиции разрешили один компьютер, настроенный на «золотой» роутер министерства юстиции. А значит, если мне нужно соединение с сервером ФСБ для сверки с национальной базой данных, придется сперва выразить восхищение Фрэнковой коллекцией шапочек.
— Я-то думал, когда-нибудь подарю их детям, но, раз уж детей у меня явно не будет, наслаждаюсь сам. — Его непроницаемая мина сменяется широкой щербатой улыбкой. — Лично я из тех, у кого стакан наполовину полон. Тебе что-то нужно?
— Да. Прогнать одно имя.
— Ах да, ты же говорил.
Виленц набирает имя и адрес по Боу-Бог, просматривает окна на сайте минюста, а я стою у стола, глядя, как он печатает, и сам барабаню пальцами по решетке его клетки.
— Виленц?
— Да?
— Ты бы мог покончить с собой?
— Нет, — без запинки отвечает он, щелкая по клавишам. — Но, признаться, обдумывал эту мысль. Знаешь, римляне считали это самым отважным поступком перед лицом тирании. Цицерон, Сенека и прочие…
Он медленно проводит пальцем по горлу, будто режет.
— Но перед нами не тирания.
— Именно тирания. Фашист в небесах, крошка. — Отвернувшись от компьютера, он выбирает среди пакетиков маленький «Кит-кэт». — Но я этого не сделаю. А знаешь почему?
— Почему?
— Потому что… я… — он отворачивается к клавиатуре и нажимает последнюю клавишу, — …я трус.
С Виленцом не разберешь, когда он валяет дурака, но сейчас, по-моему, нет. Да и все равно я уже переключился на монитор, по которому ползут колонки данных.
— Ну, дружок, — объявляет Виленц, разворачивая конфету, — он у тебя прямо бойскаут.
— Что?
Оказывается, мистер Дж. Т. Туссен ни разу не совершал преступлений или, по крайней мере, не попадался.
Ни одного ареста ни до, ни после Майя, ни полицией Конкорда, ни окружной, ни в других округах, штатах или местных отделениях. Не привлекал внимания федералов, досье отсутствует и в ФБР, и в минюсте. Ни международных, ни военных преступлений. Ага. Один раз неправильно припарковал мотоцикл в городишке Уотервиль-вэлли в Белых Горах и заработал штрафной талон, который незамедлительно оплатил.
— Совсем ничего? — недоверчиво спрашиваю я, и Виленц кивает:
— Ничего. Разве что где-нибудь в Луизиане. Новый Орлеан не включен в сеть. — Он встает, потягивается, пополняет груду мусора на столе скомканным фантиком. — Я и сам подумывал туда уехать. Там веселые времена. Секс на любой вкус, если не врут.