Я поднимаюсь по лестнице с одиноким листком распечатки криминального прошлого Туссена, то есть отсутствия такового. Если он занимается убийствами с подвешиванием жертв в ресторанных туалетах, то взялся за это дело недавно.
Вернувшись за свой стол, я снимаю трубку стационарного телефона и еще раз набираю Софию Литтлджон. Снова натыкаюсь на непробиваемую секретаршу родильного отделения. Нет, мисс Литтлджон нет на месте; нет, неизвестно, где она и когда вернется.
— Вы бы не могли ей передать, что звонил детектив Пэлас из полиции Конкорда? — прошу я и, сам не знаю почему, добавляю: — Скажите, что я ей друг. Что хочу помочь.
Секретарша секунду молчит, потом тянет «Хорошо-о», как будто не поняла, о чем я. Она не виновата, я и сам не слишком себя понимаю. Снимаю салфетку, которую прижимал к голове, и бросаю ее в мусорную корзину. С беспокойством и недовольством рассматриваю чистое досье Туссена, вспоминаю его дом, собаку, кухню, газон. И еще я явственно припоминаю, как вчера утром тщательно закрепил цепи на колесах, подобрал слабину. Я это каждую неделю проделываю.
— Эй, Пэлас, иди-ка посмотри!
Это Андреас из-за компьютера.
— Онлайн смотришь?
— Нет, — говорит он, — загрузил, когда в последний раз была связь.
— О, тогда… — Но уже поздно. Я прошел к его столу и стою рядом с ним, а он, одной рукой поймав меня за локоть, другой тычет в экран.
— Посмотри, — говорит детектив Андреас, часто дыша, — посмотри со мной.
— Андреас, послушай, я работаю над делом.
— Знаю, но ты посмотри, Хэнк.
— Я уже видел.
Все уже видели. Через несколько дней после выступления Толкина и спецвыпуска CBS лаборатория реактивной тяги NASA выпустила короткий ролик, объясняющий происходящее широкой публике. Это простенькая анимация, пиксельные изображения небесных тел вращаются по орбитам вокруг Солнца. Земля, Венера, Марс и, конечно, звезда экрана — старый добрый 2011GV1. Планеты и злосчастный планетоид плывут вокруг Солнца, каждый со своей скоростью, по своей эллиптической орбите. Каждая смена кадра отражает сдвиг на две недели в реальном времени.
— Ты только секунду подожди, — просит Андреас, разжимая пальцы, но не выпуская моего локтя. Он все ближе склоняется к монитору, щеки у него раскраснелись. Он уставился в экран, как ребенок в стекло аквариума.
Я стою у него за плечом и волей-неволей тоже смотрю, как Майя прокладывает свой злодейский путь вокруг Солнца. Видео гипнотизирует, как арт-фильм или художественная инсталляция: яркие цвета, повторяющиеся движения, простые действия — оторваться невозможно. В дальней точке орбиты планетоид движется неторопливо и методично, ковыляет по орбите много медленней, чем Земля по своей. А уже через несколько секунд Майя ускоряется, будто минутная стрелка часов рывком перескочила с четырех на шесть. В полном соответствии со Вторым законом Кеплера, 2011VG1 за последние два месяца покрывает оставшиеся несколько миллионов миль, нагоняет ничего не подозревающую Землю и вот… бум!
Видео застывает на последнем кадре с датой столкновения. Третье октября. Бум! Как я ни сдерживаюсь, меня от этого зрелища начинает поташнивать, и я отворачиваюсь.
— Потрясающе, — подтверждаю я. — Только, говорю же, я это видел.
— Постой-постой!
Андреас откручивает ролик назад, за несколько секунд до столкновения, на метку 2:39:14, и снова пускает просмотр. Теперь планеты перескакивают на два кадра вперед, и он снова нажимает паузу.
— Вот, видел?
— Что видел?
Он снова откручивает и снова запускает. Я думаю о Питере Зелле, представляю, как он смотрел это видео. Наверняка смотрел. Может быть, десятки раз. А может быть, разбирал кадр за кадром, чуть не утыкаясь носом в холодный экран монитора.
— Вот здесь астероид уходит влево. Если ты читал Борстнера… Ты читал Борстнера?
— Нет.
— Ну, Генри! — Он косится на меня, как на сумасшедшего, и снова оборачивается к экрану. — Это один блогер, вернее, был блогером, а теперь репортер. Мне вчера друг из Феникса позвонил. Все объяснил, сказал пересмотреть видео и остановить точно на… — Андреас кликает паузу на 2:39:14. — Вот здесь. Смотри, а! Видишь? — Он снова начинает просмотр, снова останавливает и прокручивает еще раз. — Борстнер отметил вот этот момент. То есть, если сравнивать с этим видео…
— Андреас…
— Если сравнить его с другими схемами движения астероида, видны отклонения.
— Детектив Андреас. Никто это видео не подправлял.
— Нет-нет, не видео. Конечно, дело не в видео! — Андреас снова выворачивает голову, глядя на меня. Я улавливаю запашок в его дыхании — пожалуй, водка — и отступаю на шаг. — Не видео, Пэлас, а эфемериды!
— Андреас… — Прямо сейчас мне очень хочется схватить компьютер и запустить им через всю комнату. — Ради бога, у меня на руках дело! Человек убит.
— Смотри… вот… смотри! — твердит он. — Видишь, он чуть не сходит с орбиты. А потом возвращается. Если сравнить с Апофисом или с 1979ХВ, если… понимаешь, Борстнер предполагает ошибку в расчетах. Изначальную ошибку. Начиная с самого его открытия, которое, знаешь ли, тоже беспрецедентное. Орбитальный период семьдесят пять лет, такого еще не видели, да? — Андреас говорит все быстрее, слова натыкаются друг на друга. — Так Борстнер пытался связаться с ЛРТ, с минобороны, объяснить им, а они его послали. Не стали слушать, Пэлас. Просто отвернулись!
— Детектив Андреас!
Вместо того чтобы расколотить компьютер, я просто наклоняюсь через его плечо, морщась от запаха перегара, и выключаю монитор.
Он поднимает голову, смотрит изумленными глазами.
— Пэлас?
— Андреас, у тебя есть интересные дела?
Он обалдело моргает. «Дела» — слово из иностранного языка, который он учил, да забыл.
— Дела?
— Да, дела.
Мы некоторое время переглядываемся, в углу урчит радиатор отопления, а потом входит Калверсон.
— О, детектив Пэлас! — Он стоит в дверях в костюме-тройке при строгом галстуке, с теплой улыбкой. — Вас-то я и искал.
Я рад поводу отделаться от Андреаса, а он — от меня. Бедолага нашаривает кнопку и снова включает монитор.
— Ты в порядке, сынок? — Калверсон машет мне желтым листком.
— Да. Врезался в дерево. А что случилось?
— Я нашел того парня.
— Какого парня?
— Которого ты искал.
Оказывается, Калверсон со своего места слышал вчера, как я обзванивал всех подряд, разыскивая придурочного мужа сестрички. И Калверсон решил мне помочь, тоже сделал несколько звонков, благослови его Боже! А поскольку он следователь куда лучше меня, то расколол дело.
— Детектив, — говорю я, — просто слов нет!
— Пустяки, — ухмыляется он, — ты же меня знаешь. Я люблю трудные задачки. И еще, прежде чем благодарить, посмотри, что я узнал.
Он сует мне в руку листок, я просматриваю его и тяжело вздыхаю. На секунду все застывают. Калверсон с ехидной ухмылкой, Андреас в своем углу за монитором, заламывающий влажные руки…
— Удачи, детектив Пэлас, — хлопает меня по плечу Калверсон. — Желаю хорошо повеселиться.