Единственная пулевая рана — на лбу, рваная дыра чуть правее и выше левого глаза потерпевшей.
— Ну хоть не самоповешение, — замечает объявившийся за моим плечом Денни Дотсет и хихикает. Усатый, с широкой ухмылкой, с кофе в бумажном стаканчике. — Бодрит, верно?
— Привет, Денни, — оборачивается Калверсон. — Заходи.
Дотсет обходит меня, в комнатушке становится тесно, от него пахнет кофе, от Калверсона трубочным табаком, в тусклых солнечных лучах плавают волокна ковра. У меня сводит живот и тошнота подступает к горлу.
Сосредоточься, детектив Пэлас! Спокойней.
Комната: узкий прямоугольник шесть на десять футов, без обстановки. Никакой мебели, кроме стальных шкафов для папок в три ярда. Свет немного мерцает — две длинные параллельные флуоресцентные трубки на пыльных подвесах. Потерпевшая привалилась к одному из шкафов — тому, который приоткрыт, — и умерла, стоя на коленях, запрокинув голову, открыв глаза. Предполагается, что она смотрела на убийцу, возможно, молила о пощаде.
Это я сделал. Подробности неизвестны, но это моя вина.
Спокойно, Пэлас. Сосредоточься.
Калверсон что-то тихо говорит Дотсету, тот кивает и хихикает. Макконнелл пишет в блокноте.
Брызги крови, вертикальный полумесяц на беленой стене за спиной у потерпевшей. Россыпь красных и розовых пятнышек в форме морской раковины. Калверсон и Дотсет рядом с ним опускаются на колени, бережно наклоняют вперед голову убитой и исследуют выходное отверстие. Пуля расколола тонкий фарфор черепа, вот здесь, между глазами, разорвала мозг и вырвалась наружу сзади. Так с виду. Фентон скажет наверняка. Я отворачиваюсь, смотрю в коридор. Трое сотрудников «Мерримака» теснятся в дальнем конце конторы, у входа в отдел. Они ловят мой взгляд, испуганно отступают, и я снова поворачиваюсь к кладовой.
— Ну вот, — рассуждает Калверсон. — Убийца входит отсюда. Жертва здесь…
Он встает, подходит ко мне — к дверям, и медленно возвращается к телу, соображая на ходу.
— Может, она искала что-то в шкафу? — спрашивает Макконнелл, и Калверсон кивает.
«Да, — не выдерживаю я, — да, она искала что-то в шкафу».
Дотсет прихлебывает кофе и удовлетворенно вздыхает. Калверсон продолжает:
— Убийца дает о себе знать, может быть, окликает ее. Жертва оборачивается.
Он играет роли за двоих. Поворачивает голову туда, сюда, повторяет, уточняя движения. Макконнелл все записывает, торопливо делает заметки в перекидном блокноте. Будущая великая сыщица.
— Убийца приближается, жертва отступает в угол… выстрел.
Калверсон, стоя в дверях, складывает пальцы пистолетиком и нажимает воображаемый курок, затем его палец повторяет траекторию пули через комнату, останавливаясь у самого входного отверстия, откуда настоящая пуля продолжила путь сквозь череп.
— Гм… — задумчиво произносит он.
Между тем Макконнелл заглядывает в шкаф.
— Пусто, — говорит она. — Вот с этой полки все вынесли.
Калверсон заглядывает проверить. Я остаюсь на месте.
— Так что решаем? — равнодушно интересуется Дотсет. — Старые обиды? Очередное «Торопись убить, пока сама не умерла»? Слыхали про парня, который повесился в своем бывшем классе?
— Слышал, — оглядывается на него Калверсон.
Я сосредотачиваюсь на жертве. Пулевое отверстие похоже на кратер в сфере черепа. Я хватаюсь за косяк, ловлю ртом воздух.
— Так вот, констебль, — начинает Калверсон, и Макконнелл отзывается:
— Да, сэр?
— Поговорите с этими клерками. — Он указывает большим пальцем в сторону конторы. — Затем обойдите все этажи здания, отсюда до самого низа.
— Да, сэр.
— Фью-фью-фью, — присвистывает Дотсет и зевает. — Полноценное следствие! Когда у нас — сколько там осталось? Шесть месяцев? Считайте, я впечатлен.
— Это все, малыш, — говорит Калверсон, и, поскольку он теперь стоит на коленях, осматривая ковер на предмет выброшенных гильз, я не сразу понимаю, что он обо мне. — При нем неловко халтурить.
В моей голове проигрывается немое кино: женщина ищет папку, тонкие пальцы перебирают корешки, вдруг за спиной щелкает, открываясь, дверь. Она оборачивается, округляет глаза. Бум!
— Управляющего пропустите, Макконнелл. Того, кто нас вызвал. С ним я сам поговорю.
Калверсон листает свою книжечку, что-то в ней ищет.
— Гомперс, — подсказываю я.
— Да, Гомперс, — кивает он. — Ты со мной?
— Да… — Я, осекшись, стискиваю зубы. — Нет.
— Пэлас?