Восточная граница Пакистана лежит всего в четырех тысячах километров от места удара, поэтому пакистанцы снова угрожают сбить астероид, а Соединенные Штаты снова против.
Между тем по всей Америке проходят парады, гремят салюты и празднества. В пригородном торговом центре под Далласом случилось мародерство со стрельбой, и закончилось все это бунтом. Шесть человек убито. Такие же инциденты произошли во флоридском Джексонвилле и индианском Ричмонде. Девятнадцать человек погибли в сетевом магазине стройматериалов в Грин-Бэй, штат Висконсин.
Дом номер четыре по Саламандер-лейн не похож на главное здание института. Скорее жилище на одну семью: старое дерево выкрашено краской бледно-голубого оттенка. Дом стоит так близко к берегу, что на крыльце чувствуется соленый бриз.
— Доброе утро, мэм, — обращаюсь я к старой великанше, открывшей на стук. — Я — детектив Генри Пэлас…
Ошибка — уже не детектив…
— Извините, я — Генри Пэлас. Это институт «Новые горизонты»?
Старуха молча разворачивается и уходит в дом. Я прохожу за ней, объясняю, что мне нужно, и она наконец открывает рот.
— Он был чудаком, верно? — говорит она о Питере Зелле. Голос у нее на удивление сильный и чистый.
— Я с ним не был знаком.
— Так вот, он был чудак.
— Ясно.
Я просто решил, что не повредит узнать еще кое-что о том деле. О последней претензии, которую расследовал мой страховщик перед смертью. «Импалу» пришлось вернуть в служебный гараж, поэтому я приехал на велосипеде, раскопал старый «Швинн» матери. Поездка заняла чуть больше пяти часов, с остановкой на обед в запустелой пышечной на площадке отдыха.
— Чудак. Не надо ему было сюда приезжать.
— Почему?
— Потому. — Она кивает на принесенные мной документы. Бумаги лежат на кофейном столике между нами, три листа в папке из тонкого картона: претензия, полис и список дополнительных документов. — Все, что нужно, мог бы узнать по телефону.
Ее зовут Виктория Тэлли. На бумагах подписи ее и ее мужа, покойного Бернарда. У миссис Тэлли маленькие черные бусинки глаз, как у куклы. В тесной гостиной чисто, на стенах морские ракушки и изящные натюрморты с водорослями. Я так и не увидел никаких признаков расположившегося здесь института.
— Мэм, как я понял, ваш муж покончил с собой?
— Да, повесился. В ванной. На такой штуке… — Она раздраженно морщится. — Как это называется — откуда вода льется?
— Головка душа, мэм?
— Верно. Вы меня извините, старая я.
— Сочувствую вашей потере.
— Не стоит. Он мне сказал, что собирается сделать. Послал меня погулять по берегу, поговорить с раками-отшельниками. Сказал, когда я вернусь, он уже будет мертвый в ванной. Так и вышло.
Она всхлипывает, оглядывая меня жесткими крошечными глазками. Из лежащих на столе бумаг мне известно, что смерть Бернарда Тэлли принесла миллион долларов ей лично и еще три миллиона институту, если такой существует. Зелл подтвердил претензию, одобрил выплату, после того как три недели назад побывал здесь. Хотя дела не закрыл, как будто собирался еще к нему вернуться.
— Вы на него малость похожи, верно?
— Простите?
— Похожи на своего дружка, который сюда приезжал. И сидел на том же месте, где вы сидите.
— Я же сказал, мэм, что не был знаком с Питером Зеллом.
— А все равно вы похожи.
За окном кухни подвешены колокольчики, я несколько секунд прислушиваюсь к их хрустальному перезвону на ветру.
— Мэм, вы не расскажете мне об институте? Хотелось бы знать, на что пойдут все эти деньги.
— Вот и ваш друг хотел знать.
— О…
— Все законно. Мы зарегистрированы как некоммерческая организация. 501 (с) 3, не знаю уж, что это значит.
— Не сомневаюсь.
Она больше ничего не добавляет. Снова звенят колокольчики, от бельведера доносится праздничная музыка. Трубачи проверяют инструменты.
— Миссис Тэлли, я мог бы найти и другие способы, но будет проще, если вы сами мне расскажете.
Она вздыхает, встает и шаркает за дверь, а я иду следом, в надежде, что она что-то мне покажет. Потому что я блефовал — нет у меня способов что-нибудь узнать. Я больше ничего не могу.
Деньги, как выясняется, большей частью ушли на титан.
— Я не инженер, — говорит миссис Тэлли. — Инженером был Бернард. Это его конструкция. Но содержимое мы выбирали вместе и вместе запрашивали материалы. Начали в мае, как только стало ясно, что худшее вполне возможно.