Этот парень действовал мне на нервы. У меня дернулось левое веко.
— Ну, вообще-то, нет. Я… пианино услышал. Потому и заглянул. Дверь-то нараспашку. Мне неприятности ни к чему. Честное слово.
Мутант глянул на дверь и вновь уставился на меня.
— Давай сюда шарф.
Я не спешил подчиниться.
— Не знаю, стоит ли… Я в том смысле, что он не твой… Ведь так?
Пианист вырвал шарф из моих рук.
— Я позабочусь, чтобы он вернулся к хозяину.
Все ясно. Дальнейшая судьба шарфа не тема для дискуссии.
— Ладно… Что ж, и на том спасибо. Когда знаешь, что все в порядке, лучше спится. Ну, я пойду пожалуй. Рад был с тобой потолковать. У тебя тут здорово, честное слово.
Мутант прошел за мной к двери и хлопнул ею, едва я оказался снаружи.
Я задержался у входа, чтобы закурить. Кое-что все-таки стало известно, и это лучше, чем ничего. Вполне возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, жлоб принял меня за Эмили. Из-за аромата дешевых духов он ко мне прицепился, точно кошачья шерсть к дивану. И шарфик мутанту знаком. Велика вероятность, что он принадлежал той женщине, Эмили. А значит, напрашивается гипотеза, что Эмили недавно побывала в номере Мэллоя. Не исключено, что она живет в здании бывшей «Бижутерии». Или, по крайней мере, бывает в «Фуксии Фламинго».
Интуиция подсказывала: она кое-что может знать про Мэллоя. Теперь надо разнюхать о ней побольше и добиться, чтобы она оказалась в пределах действия моего гипнотического шарма. Но диалог с Мордоворотом, пианистом, развеял все надежды на его содействие.
Самое время хлебнуть кофейку.
Табличка «ЗАКРЫТО» меня не устрашила. Я постучал в окно, Луи высунул из кухни уродливую башку, помахал мне лапищей и скрылся, а через несколько секунд подошел к двери и щелкнул замком.
— Здорово, Мерф. Что-то ты нынче рановато.
Он придерживал дверь отворенной. Я вошел.
Из кухни клубами валил пряный аромат чили.
И в этот миг пустота в моем желудке стала наиглавнейшей проблемой этого мира. За свою стряпню Луи не получает почетных грамот, зато у него весьма и весьма приличная клиентура. К нему даже из Нового Сан-Франциско приезжают. Не так уж много осталось заведений, где пищу подают горячей, где можно курить и цены не кусаются.
— Есть хочешь? Только скажи, я в два счета чего-нибудь сооружу. — Луи рожден, чтобы кормить.
— А ты уверен, что это не в напряг? Ух ты, ну и запах! Опять легендарная чилийская алхимия?
— Не бойсь. Котел уже полон. Чили будет — пальчики оближешь. Правда, надо еще несколько часов подержать на медленном огне.
Я устало опустился на табурет-вертушку возле стойки, и Луи придвинул меню.
— «Армагеддон» будешь?
Я кивнул. Ничто на меня так не действовало, как этот кофе, сваренный по фамильному рецепту Луи. Он обладал поистине магическими свойствами.
— Погодь минутку, сейчас кофейник принесу.
Луи спешно вернулся в кухню. Я даже не покосился на меню. Омлет по-западному с фетой[11], гренки из пшеничного хлеба, хэш[12] с коричневой подливой. И три чашки кофе.
У меня заблестели глаза. Не хотелось торопить Луи, но бутылочка кетчупа возле моего локтя выглядела умопомрачительно. Нет, я не вытерплю! Я сейчас умру!
Я достал помятую пачку сигарет, и тут Луи вырвался из кухни, точно паровоз из туннеля; в одной руке — дымящийся кофейник с напитком богов, в другой — гигантская чашка.
Как только по венам побежал жар первого глотка «армагеддона», я произнес мантру для завтрака. Луи умчался обратно в свою лабораторию. Нет, этот парень воистину свят. Безобразный херувим в засаленном фартуке. Вы только поглядите на него! Он меня кормит еще до открытия ресторанчика. Как будто ломиться к нему в любое время суток — это совершенно в порядке вещей.
Багровые тучи пропускали довольно много солнечного света. Ни одна живая душа не проходила мимо ресторанчика. Я опять глотнул кофе и воткнул сигарету в уголок рта. Порылся в карманах, но все подружки с красными головками вышли. Я протянул руку над стойкой бара и взял конвертик спичек. Точно такой же конвертик я нашел в номере Мэллоя. Может, Луи что-нибудь знает? Вдруг Мэллой заглядывал в «С пылу, с жару» и Луи его запомнил?
В этот миг передо мной возникла еда, и я вынул сигарету из пасти. Луи вновь наполнил мою чашку, плеснул кофе и себе.
— Ну так че, Мерф, когда ты в последний раз харчился?
Я пожал плечами и сказал с полным ртом солоноватой «феты» и хрустящего хэша:
— Не знаю. Дня два назад. — Я помахал вилкой, дескать, подожди, сейчас дожую и скажу внятно. И сказал внятно: — Господи! Луи! Только об этом я и мечтал все нынешнее утро.