— Пилот, прибавь самую капельку, только, чтобы они заметили, что мы ускорили разгон.
— Есть!
Тяготение в кабине прибавилось действительно только самую малость, и расстояние стало сокращаться. И перестало. Патрульник тоже "притопил".
Минута, вторая, третья. Пора.
— Убавить ускорение. Тоже немного.
— Есть!
Теперь скорость прирастает медленней, и расстояние увеличивается. Ага, вражина тоже сбрасывает тягу. Очень хорошо. Получается, он просто выполняет команду держать предписанное командиром флотилии расстояние. Тогда ускорение следует ещё немножко убавить — пусть думает, что мы экономим рабочее тело, но всё равно пытаемся его достать. Наверняка знает, что опытных военных на авианосце нет, и издевается над неумехами. Да сколько угодно, лишь бы не сходил с прямой и не набрал скорости, превышающей скорость полёта снарядов. А то они его никогда не догонят.
Баллистик выводит цифру ожидаемого времени, когда выпущенные по цели обшивочные болты, на которые насажены репки, доберутся, наконец, до удирающего от них корабля, а заодно их относительную скорость в момент "единения". И, по мере того, как пилот в час по чайной ложке убавляет тягу, эти оценки всё более и более оптимистичны. Терпение и терпение — вот что требуется в такого рода сражении. А еще — выдержка и точный расчёт. Надо "гнаться", но только до тех пор, пока в дело не вступят другие патрульные корабли.
Всё. Ускорение нулевое. Патрульный тоже выключил движители — свечение вокруг дюз не наблюдается. Очень хорошо. Снарядам в протонном пучке "выхлопа" может не понравиться. Сметёт он их или испарит — без разницы. А так глядишь, и угодит хоть один в корму.
Всё. Если не попали, то промахнулись. Никаких видимых признаков поражения цели не наблюдалось. Зато наблюдается приближение оставшейся части патрульной флотилии. Вынужденные повернуть, чтобы не пролететь мимо начавшего двигаться авианосца, они сильно сблизились между собой. Ещё не плотная группа, но на глазах стягиваются.
— Перехвачено радио с Букир-Катара. Открытым текстом сообщают о потере хода, — вступил скрипучим голосом процессор радиорубки. В это же мгновение на поверхностях крестника отчётливо обозначились вспышки, идентифицированные как пуски ракет. Дебют этой партии завершён, начинается мясорубка миттельшпиля. "Баклан" поворачивается носом сторону идущей к нему группы и даёт полный ход. Авианосцу нечего делать на пути пущенных в него дальнобойных реактивных снарядов, тем более что с двух мегамеров их шанс удачно навестись на цель заметно выше, чем с десяти. И в любом случае встретиться с нападающей группой лучше, имея высокую относительную скорость, чтобы сократить время контакта. Встречными курсами.
Разгон длится минуты, а рабочее тело уходит в реактивную струю. Последние, считай, капли. Вир наблюдает через внутренние камеры, как муммики готовятся к подаче в ионизаторы электродов, наскоро приготовленных из разного металлического оборудования, без которого можно обойтись, запасов материалов, которые уже не имееет смысла хранить, и всего, всего, всего, что обладает проводимостью и не более ценно, чем жизни трёх человек. Лишь бы оформлялось в прут.
Есть. Дорасходовались. Манипуляторы отключают от ионизаторов водяные коммуникации, вскрывают крышки, ставят на места удалённых деталей вновь изготовленные. Минуты утекают, противник накатывает, пилот почти провертел в кресле дырку, изнывая от нетерпения. Руки механизмов действуют точно и безошибочно, но всё требует времени. Наконец готово. Доработка завершена, дуга испаряет металл, а электрическое поле отдирает электроны от возогнанных в вакууме атомов. Есть тяга. И неплохая. Ну, конечно, при той же кинетической энергии импульс, или количество движения, тяжелого иона больше, чем лёгкого атома кислорода или водорода.
А противник, обнаружив, что авианосец потерял ускорение, уже рассчитал его траекторию и спустил если и не весь боезапас, то значительную его часть. Даём тягу и пытаемся уйти. А бортовые турельные пушки сжатым воздухом выталкивают из своих стволов мешочки металлического хлама, пакеты с крупой и брикеты с горохом — всё, что нашлось на борту, вплоть до контейнеров с мусором, лишь бы повисло в пространстве на пути десятков малокалиберных ракет, уже "взявших" цель. Воздух раздирает упаковки, и они лопаются в вакууме, разбрасывая содержимое.
Вспышки подрывов или самоликвидаций ракет, стук по корпусу обломков и шрапнели, подрывы на внешней обшивке, "Баклана" ощутимо встряхивает несколько раз. По одному гаснут обзорные экраны, отключаются каналы спектрометрии и радиолокации, количество информации, поступающей снаружи, уменьшается на глазах, зато сообщения о повреждениях заполняют мониторы диагностических табло. Разрушения, пробоины, обрывы. Чтобы экипаж не скучал, не иначе, на опустевших панелях демонстрируется, как муммики затыкают чопиками отверстия, как накладывают на пролом пластырь и сверкают сваркой, а вот вырезают кусок с виду целого кабеля и волокут его через распахнутый настежь шлюз наружу — в отсеке вакуум.
С неприятелем тем временем разошлись. Нечем было нанести ему повреждения. Наведение орудий главного калибра в таких условиях практически бесперспективно. Мало времени. Весь расчёт делался на крепкую шкурку литой метеоритной стали, что досталась "Баклану" в силу его ненормального происхождения. Настоящий корабль после такого обстрела превратился бы в груду хлама. Хотя им тоже досталось от всей души. Теперь только тикать и чиниться.
Вот ожили камеры первой очереди, с "глаз" мобильного манипулятора идёт панорама наружной поверхности. Ангары, консоли, фермы — всё снесено или исковеркано Четыре турельных орудия, каким-то чудом удержавшихся на обшивке, покорёжены так, что их демонтируют и затаскивают внутрь, во имя восстановления балансировки, нарушенной при утере значительной части навешенных снаружи пристроек. В прошлом, навешенных. То, что ещё не отстрелили, пойдёт в печку, на электроды для движителей.
Меняется одна секция на разгоннике главного калибра, удаляются осколки из трансмиссии условно правого маховика, латается фрагмент канала четвёртого двигателя, отчего остановлен осесимметричный ему второй. В работе — первый и третий. И вот они-то тянут вовсю. Девять сотых "G", это для "Баклана" очень много при половинной тяге, хотя после утраты части массы из-за отстреленных попаданиями надстроек, он стал подвижней. Тем не менее, патрульная флотилия вряд ли станет его преследовать. Автоматика пересчитала пуски, произведённые с них — ракеты исчерпаны. Зато эсминцы и эскорты отделились от колец Затурна и разгоняются наперехват авианосцу. Вот их торпедам противопоставить решительно нечего, и шансов уйти нет ни малейших — слишком велика разница в подвижности неуклюжего учебного корабля и быстроходных миноносцев.
Остаётся выигрывать время. Интересно, как идут дела в трюме загрузки ТВЭЛов?
Хорошо идут. Мобильные манипуляторы наводят последний лоск на макете дисколёта. Мишенная плёнка, натянутая на каркасе, уже закреплена. Пока расстояние до преследователей велико, надо выталкивать муляж-обманку.
Есть, пошел родимый. Последняя надежда отделаться по-лёгкому, в расчёте на то, что преследователи его обнаружат и выполнят старинную инструкцию, как только разглядят эту самоделку и опознают в качестве летающего блюдца, при встрече с которым следует бежать без оглядки. Часа через полтора их радары его засекут, а оптика и того раньше. Начнут рыться в файлах, и… а вдруг? Баклану же следует нестись со всей мочи, делая вид, что ни о чём кроме бегства он и не помышляет. Есть в его нынешнем положении и некоторые положительные моменты.
Главное — он имеет ход, и это надолго. А чуть погодя, когда вступит в дело ещё пара движков, ускорение удвоится. Ещё важен тот момент, что преследователи пока направляются внутрь Золнечной системы — успели набрать скорость, а авианосец вышел из боя с заметной компонентой вектора в противоположную сторону. Эту разность неприятелю придется преодолевать. Ну, и наконец, впереди находится пояс астероидов. Нет, это вовсе не плотная масса роящихся тел — между ними миллионы и сотни миллионов километров. Но всё-таки это достаточно много для космоса. И маршрут выбирает то, кто убегает.