Союзники уже приблизились достаточно, чтобы появился риск разоблачения, и я превратился в человека. Да и общаться с ними проще на родном языке.
— Раздевайте трупы! Следите, чтобы никто не высовывался!
— Они врубают машину! — раздался крик Лакрада.
Он был прав. Видимые нам части механизма вдруг пришли в движение, а пещера задрожала.
Счёт пошёл на минуты.
Глава 3
Четверо хоббитов стояли в семи метрах от барьера и ждали. Если они и были растеряны или напуганы, то виду не подавали. И что самое хреновое — взгляды их всех были прикованы ко мне.
— На позиции! — заорал я.
Воодушевлённые удачным исполнением первой части плана люди всё выполнили чётко. Через несколько секунд мы цепью стояли в двух метрах от зелёного барьера с интервалом примерно в три.
— Вперёд!
В руках шести из нас появились дымовые гранаты. Они медленно покатились к магическому полю. В ту же секунду каждый член группы опустошил по выданному мной пузырьку с экстрактом из крови внешников.
Грянули взрывы, пещеру заволокло дымом. Мне во что бы то ни стало нужно было пробраться внутрь, и, чтобы запутать противника, я со всех ног рванул вдоль линии союзников.
Три… Два… Один!
Остальные тоже должны были считать и сейчас выдвинуться к барьеру. Это же сделал и я, но небыстро: как бы ни болело сердце из-за будущих жертв, но входить первым мне нельзя.
Справа раздался первый крик, тут же он повторился слева, и в эту секунду я проскользнул за пятнадцатисантиметровое магическое поле. Как и предупреждал Лакрад, сюда дым не проник, и в битву удалось вступить сразу же.
А она уже вовсю кипела. Активно используя умения и магию, хоббиты атаковали прорывающихся сквозь щит людей, и уже минимум пятеро наших лежали на каменном полу. Я не выделялся, так как только что снял балахон и, возможно, поэтому мне дали дополнительную секунду. На свою беду.
Активируя «каменную кожу» и «ускорение» теперь за человека, я рванул вперёд.
Меня атаковали, но безуспешно. Кинули молнию, но этому облику она была нипочем, а потом в ход снова пошёл «таран». Ближайшего противника унесло, а в другого полетели нож и сосулька. Его щит всё отразил, но едва я выхватил копьё, как его горло пронзила стрела. Отлично! Тогда копьё отправится в третьего.
Мой бросок заблокировала защита, но на каждого из двух оставшихся противников приходилось минимум по двое наших, и я, воспользовавшись моментом, кинул две первые гранаты в сторону все сильнее вибрирующего механизма. Потом ещё две, и ещё…
Меня накрыло «ливнем стрел», потом в лицо угодил огненный шар, но я, не обращая на это внимание, продолжал швырять гранаты, целясь в самые разные части огромного устройства.
Взрывы грохотали один за другим, но сейчас было не до экономии.
Дымом заволокло и эту часть пещеры, но я успел заметить, как ещё один хоббит растянулся на земле, а последний отбивается сразу от троих наших.
Пещеру вдруг резко тряхнуло, и прямо рядом со мной с потолка рухнул огромный каменный осколок.
— Уходим! — раздался крик Лакрада.
Пожалуй, реально пора!
Я развернулся и, немного пробежав, замедлился, ведь где-то тут должен быть этот сраный барьер.
Пол трясся, с потолка с грохотом падали камни, а дым жёг глаза и наполнял лёгкие. Благо «сопротивление ядам» с этим справлялось. Ребятам я тоже выдал нужные пузырьки. По идее, и они должны выдержать… Если, конечно, ещё остались живые.
Наконец сквозь дым проявилось зеленоватое свечение, и вскоре барьер остался позади. С этой стороны дым уже частично рассеялся, и я ломанулся дальше.
— Илья! — крик заставил меня обернуться.
Двое мужиков, в одном из которых я узнал Тринча, тащили Лакрада. Я бросился им навстречу, и в этот миг прямо за их спинами из-за зелёного поля возник выживший хоббит.
— Сзади!
Сосулька сорвалась с моих пальцев, но её заблокировал щит. Мужики бросили командира и выхватили оружие, но хоббит оказался быстрее, и мелькнувшие в его руках мечи сразили одного из добровольцев.
— Уноси Лакрада! — гаркнул я Тринчу, продолжая атаковать полурослика и стараясь отодвинуть его от союзников.
Последний брошенный мной нож пробил защиту, после чего противник мигнул и сместился на три метра в сторону. По счастью, он оказался рационалистом и не стал пытаться ценой своей жизни добить раненого. Он сконцентрировался на главной угрозе — мне.